— Во хрень какая… — он сам не узнал этот хрип, вырвавшийся вместо голоса из пересохшего горла.
Нет! Стоять на пороге тайны и устрашиться? Это для слабаков — а к таковым парень после некоторых событий решил себя всё же не причислять. Иногда позволительно оказаться слабым. Когда ранен, или превратности судьбы прижмут неодолимым грузом. Не грешно оказаться слабее кого-то или чего-то, но грешно не желать стать сильнее.
Говорят, перед каждым человеком расстилаются тысячи дорог. Незримых, неощутимых — но вряд ли кто задумывался, какой же из них ступать. Как судьба сложится, куда ноги несут, всяк находит своё оправдание.
Но как быть, когда они вдруг высвечиваются перед взором огненными тропами? И вдруг осознаёшь, что тебе нужно выбирать. Лишь одну — здесь и сейчас. А схади подталкивает нетерпеливое время…
Сердце колотилось словно после хорошей тренировки с клинком или булавой. Да и по спине уже стекали капли страха. Или всего лишь тело готовилось к нешуточной драке? Да божечки ж мой, с кем? С отражением самого себя в зеркале? Неужто он страшнее святого рыцаря?
А ведь, страшнее. Чего уж тут лукавить — Ларка хрипло матюгнулся сквозь зубы, ещё так и не решаясь ни на что — паладина ему сейчас было бы одолеть куда проще и легче. А вот попробуй перебори самого себя. Вон он, стоит по ту сторону почти невидимой и невоспринимаемой сознанием поверхности. Сильный, красивый и уверенный в себе поручик. Ещё и нахально ухмыляется в ус, злыдень.
Или то под приподнявшейся губою скалятся волчьи клыки?
Зеркало пошло рябью, задрожало вместе с дверцей — так сильно затряслась придерживающая его рука. И всё же, оно успокоилось, застыло словно уснувшее под полуднем горное озерцо. Чуть повернулось, ещё… есть! В голову точно ширнули то ли раскалённой спицей, то ли и вовсе кочергой. Да так, что Ларка едва не согнулся и лишь глухо застонал, хватая воздух непослушным ртом. Но всё же, где-то на донышке души он нашёл каплю сил — отвернуть лицо в сторонку и взглянуть вновь — искоса, исподволь.
Вот оно что… недаром говорят, что магия зеркал боится. Находились, правда, сильные волшебники, которые могли зеркало обмануть или перехитрить. Или даже зачаровать. Но вот на такой оборот дела никакой магии не напасёшься — если первое отображение парня в ряду самих себя же ничем таким не отличалось, то на всех последующих вокруг его головы плавали две туманные кляксы. Извивались, мельтешили судорожно — и в такт их суете в мозгах словно прокатывались лавины тупой боли.
