Зрительным залом должна была стать столовая, а сценой — примыкающая к ней гостиная. Двери раздвигались в обе стороны в ширину и представляли собой зеркало будущей сцены.
Спектакль не состоялся, хотя его постановкой занимался будущий советский театральный режиссер Юрий Решимов, в ту пору — гимназист. Дело стало за будкой для суфлера. Как известно, суфлерская будка должна находиться ниже сцены. Единственным способом получить помещение ниже сцены я посчитал возможность прорубить пол. Никто другой не соглашался это осуществить. Я же в то время был вообще уже отчаянный малый лет восьми или девяти. Взял топор и приступил к делу. За этим занятием меня поймал дед, дал мне затрещину, на чем спектакль и закончился!
Бабушка Лиза умерла, когда папе исполнилось 18 лет. Через два года дед женился на киевлянке Татьяне Михайловне Лурье. Она родила ему дочь Тамару в 1896 году. Брак этот не был счастливым. Супруги прожили три года, семья не наладилась, и Татьяна Михайловна потребовала развода. Развод состоялся. Татьяна Михайловна захотела взять дочь с собой. Но дед ее не отдал. Суд постановил оставить дочь при отце. Так Тамара и росла в нашей семье, больше никогда не увидев своей матери. В дальнейшем я расскажу, как Татьяна Михайловна пыталась заполучить свою дочь…
Когда умерла бабушка Лиза, ее приданое, которое она получила от отца, нетронутым лежало в банке. Завещала она его моему отцу. Таким образом, после смерти матери, мой восемнадцатилетний отец уже стал богатым человеком. И надо сказать, что дед, который объявил свою фирму под новым названием: «Прут и сын», не тронул капитала моего отца.
Когда же умер мой отец, завещав все свое состояние мне, а маме — один рубль (потому что у мамы было свое нетронутое приданое), фирма стала называться: «Прут и внук». Рубль был оставлен символически: чтобы мама не имела претензий, что муж ей ничего не оставил. Таковы были в ту пору «коммерческие правила».
Но кроме крупного наследства в денежном выражении бабушка Лиза оставила своему сыну ту болезнь, от которой умерла сама, — у нее были слабые легкие и мой отец родился уже туберкулезным.
В возрасте тринадцати лет его отправили в Швейцарию, где прожил до смерти бабушки, возвращаясь в Россию только на каникулы. Когда бабушка умерла, он полгода прожил в России и восемнадцати с половиной лег опять уехал в Швейцарию — долечивать свою болезнь.
Обучаясь в Швейцарии, он, естественно, пользовался тамошними учебниками. Когда же заканчивался очередной класс и старые учебники уже не надобились, школьники и студенты ходили к букинисту и продавали их по сходной цене.
