Как известно, княжеская власть на Руси в том виде, в каком ее зафиксировали летописцы, считается внешним по отношению к восточнославянскому обществу элементом, и уже поэтому, как будто, не может рассматриваться через общинную призму. Но приглашение варяжских князей вовсе не свидетельствует о том, что до этого восточные славяне вообще не знали такой формы правления. Известия о славянских вождях или князьях догосударственного периода имеются в отечественных и зарубежных письменных источниках и поэтому отрицать происхождение княжеской власти в среде восточных славян также не приходится.
Но одно дело генезис явления, а другое его развитая форма. Что касается княжеского института, такая определенно имела место уже с конца IX в. И неважно, была ли Русь в это время сословно-классовым организмом или общинно-племенным. Важно, что образовалось обширное восточнославянское объединение с центром в Киеве и оно нуждалось в определенной системе власти и управления. И такая сравнительно быстро сформировалась. Сначала в ее симбиозной княжеско-племенной форме, а затем, после реформ Ольги, Святослава и Владимира, и в княжеско-родовой.
И, конечно же, киевские князья в это раннее время меньше всего зависели от общины. В летописи на этот счет нет и малейшего намека. Ни в одном летописном сообщении о военных походах князей, будь-то на Византию, Болгарию или же на своих восточнославянских соплеменников, ничего не говорится о том, что князья выполняли поручение общины. Князья могли интересоваться ее мнением через совет с городскими старейшинами, как это было при обсуждении вопроса о принятии новой религии, но решение принимали сами. Иногда, как в случае с походами Святослава, община (точнее, те же старейшины), могла быть недовольна действиями князя, но оказать влияние на его решения была не в состоянии. Выслушав упрек киевлян, — «ты, княже, чюжея земли ищеши и блюдеши, а своея ся охабивъ»,[19] — Святослав вновь пошел на Дунай, собрав для этого многотысячную армию воев.
Согласно С. В. Юшкову, правительственные функции первых Рюриковичей не отличались особой сложностью. Правда, принявшись их перечислять, исследователь по существу, сам же и возразил себе. Среди них он назвал организацию военных ополчений, установление и взимание дани с подчиненных племен, реализацию товаров на внешних рынках. При этом, отметил и тенденции к усложнению этих функций, которые достаточно отчетливо обозначились, будто бы, со второй половины X в. Одну из них он видел в стремлении Ольги установить связи с Византией и принять христианство.
