Он удалился раньше, чем у Вертена появилась возможность задать вопрос, не говоря уже о высказывании жалобы.
— Никакой халатности? — прошептала Берта, когда чиновник поспешно скрылся. — Возможно, Малер просто свалился с помоста в приступе негодования по поводу фальшивой ноты.
Это точно совпадало с мыслями Вертена; он улыбнулся жене, затем вновь повернулся к Блауэру и рабочему сцены, вежливо выжидая, когда те закончат свое обсуждение, чтобы представиться. Ляйтнер в спешке пренебрег даже этими элементарными правилами вежливости.
Блауэр, поджарый человек в очках, терпеливо выслушивал рабочего сцены, здоровенного, цветущего, с бакенбардами. Никто в Вене, кроме императора, не носил уже такую растительность на лице. Судя по акценту, работяга был местным, из Оттакринга, рабочего округа, известного своим пивом и непостижимым для понятия говором. Идеальный, как мул, работник, подумал Вертен, для поднятия декораций с помощью канатов.
Как только разговор окончился, Вертен и Берта приблизились к парочке.
— Господин Блауэр? — обратился Вертен.
— Да.
Вертен замолчал, как пораженный громом, когда понял, что ему ответил именно здоровяк.
— Чем я могу быть полезен вам? — Блауэр кивком головы распорядился, чтобы поджарый тип занялся своей работой.
Внезапно акцент мужчины уменьшился, приняв более нейтральный венский характер, все еще монотонный, но не такой неприятный или гортанный.
— Господин государственный советник предложил, чтобы я переговорил с вами. — Вертен быстро представился. При упоминании о его профессиональной связи с Малером здоровяк заметно напрягся.
— Это по поводу несчастного случая с дирижерским помостом. Я хотел бы узнать, нельзя ли взглянуть на него.
Блауэр перевел взгляд с Вертена на Берту, затем вновь на адвоката, сложил мощные руки на выпуклой, как бочка, груди и медленно покачал головой:
— Боюсь, что нет.
— Вы отказываетесь разрешить осмотр? — поразился Вертен.
Блауэр опять резко качнул головой:
— Нет, совсем не поэтому. Мы убрали помост вчера. Теперь он уже превратился в щепки на нашей бутафорской фабрике. Мы мастерим новый.
— Не повезло, — пробормотал Вертен.
— Как вы сказали? — Блауэр приложил ладонь к уху рупором; суматоха вокруг них сделала замечание неразборчивым.
— Ничего, — ответил Вертен. — Просто было бы полезно осмотреть старый подиум, нет ли там каких-нибудь изъянов в конструкции.
— Ну, мы это уже проделали, разве не так? Мы не обнаружили ничего такого, кроме обычного износа и поломки. Мне думается, господин Малер соскользнул, сильно возбудившись во время репетиции.
