Вертен не очень был уверен в том, что имел в виду Климт, но не оставил попытки вытянуть из него более подробные сведения:
— Так они близки, Малер и Альма Шиндлер?
— Едва ли. Она только видела его издалека, но клянется, что этот человек создан для нее. А если Альма чего-то захочет, она это получит.
— Похоже на то, что с этой силой надо считаться. Но какое отношение все это имеет ко мне?
— Вот здесь-то и начинается интрига. Альма хочет, чтобы частный агент выполнил «некоторое расследование», как она загадочно выражается. Это создание больше не желает ничего говорить, но, наслушавшись моих рассказов, восхваляющих вашу непревзойденность в подобных вещах, барышня отчаянно жаждет встретиться с вами.
Вертен на мгновение задумался. Все это звучало очень малообещающе, похоже на то, что девица хотела, чтобы кто-нибудь последил за Малером, дабы выяснить, не завел ли он шашни на стороне. Поденная работа самого низкого пошиба.
— Я бы счел это большой любезностью, — добавил Климт.
Художник всем своим видом выражал столь страстное желание, что Вертен сдался.
— Хорошо, полагаю, вы можете сказать ей, что я назначаю встречу в моей конторе. Посмотрим, смогу ли я помочь ей чем-то.
— Прекрасно, Вертен. Вы что же, покидаете свои завещания и доверенную собственность?
— Скорее, временно прекращаю заниматься ими.
— А как поживает ваша чудесная жена? Мне так жаль, что я не смог присутствовать на свадьбе. Видите ли, это произошло именно тогда, когда я был в Италии.
— Это было отпраздновано в узком кругу, — поспешил сообщить ему Вертен. В столь узком, что его собственные родители не удостоили новобрачных своим посещением, запротестовав, что это была скорее гражданская, нежели церковная церемония.
— Передайте ей мои наилучшие пожелания. Резвая кобылка.
Вертен не был уверен в том, что Берта будет в восторге от этого лошадиного сравнения, но вполне понял ощущения Климта.
— Так оно и есть. Я — счастливый человек.
Вертен собрался заплатить за свой кофе, но Климт движением руки остановил его:
— Прошу вас, Вертен. Не обижайте меня.
Пока Вертен забирал свою шляпу и перчатки, художник вернулся к остаткам пирожного.
Уже на грани прощания адвокат вспомнил:
— Ах да, Климт…
— Я помню. Помню, приятель. Вы найдете чек в почте. Или он будет там завтра.
