— Их надо заставить молчать любой ценой. Любой ценой, ты понимаешь?
Из ресторана теперь доносился гул пылесосов. Двое полицейских, находившиеся там уже какое-то время, теперь вернулись в фойе и, присоединившись к дежурящему на дверях констеблю, бесстрастно смотрели на сидевших.
Большинство музыкантов спали, неловко растянувшись на маленьких стульчиках. Смокинги у них были присыпаны пеплом. Окурки сигарет они тушили в пустых пачках, о подошвы ботинок, о коробки спичек и метко или не очень бросали их в урны. В самой комнате словно бы витал запах затхлого дыма.
Леди Пастерн казалась спящей. Она чуть откинулась на спинку кресла, глаза у нее были закрыты. На лице у нее залегли серо-пурпурные тени, глубокие морщины протянулись от ноздрей к углам рта. Щеки обвисли. Она едва шевельнулась, когда ее муж, который довольно долго уже молчал, позвал вдруг:
— Эй, Нед!
— Да, кузен Джордж? — настороженно ответил Мэнкс.
— Я должен докопаться до сути.
— Вот как?
— Я знаю, кто это сделал.
— Правда? И кто же?
— Я решительно и категорически против смертной казни, — сказал лорд Пастерн, надувая щеки и глядя презрительно на группку офицеров полиции. — А потому оставлю мои мысли при себе. Пусть сами разбираются. Убийство — не для полицейских, а для психиатров. А что до судей, то они просто свора самодовольных старых садистов. Пусть сами стараются. От меня они помощи не дождутся. Ради Бога, Фэ, перестань ерзать.
Фелиситэ свернулась калачиком в кресле. Время от времени она запускала руку во внутренности кресла, точно обшаривала пространство между подлокотником и сиденьем. Делала она это тайком, бросая исподволь взгляды на остальных, как бы они не заметили.
— В чем дело, Фэ? Что ты потеряла?
— Носовой платок.
— Возьми мой, Бога ради, — сказал лорд Пастерн и бросил его ей.
Обыски велись медленно и неспешно. Карлайл, ценившая приватность, сочла испытание неприятным и унизительным. Надзирательница оказалась женщиной с волосами цвета соломы, большими вставными челюстями и крепкими ладными ладонями. Она была исключительно вежлива и бескомпромиссна.
Но теперь Сид Скелтон, последний из мужчин отправившийся на обыск, вернулся из гардеробной, и в тот же момент из офиса вышли Аллейн и Фокс. Музыканты проснулись. Леди Пастерн открыла глаза.
— В результате предварительного расследования… — громко объявил Аллейн («Предварительного!» — фыркнул лорд Пастерн), — мы, как мне кажется, собрали достаточно информации и можем позволить вам разойтись по домам. Мне крайне жаль, что мы задержали вас так надолго.
