— Можно вообще что-то понять из этого предсказания?
— Вполне, там полным-полно символов. Это вопрос интерпретации. — Он посмотрел на свои часы. — У нас есть еще немного времени. Я предлагаю продолжить занятия танцами.
— А на суаре тоже танцуют?
— Вообще-то нет, — сказал Гидеон. — Там, в основном, едят, пьют, сплетничают и… э-э-э… музицируют. Тебя наверняка тоже попросят что-нибудь сыграть или рассказать.
— Да уж, — сказала я. — Надо было мне учиться играть на фортепьяно, а не ходить с Лесли на курс хип-хопа. Но я хорошо пою. В прошлом году на вечеринке у Синтии никто не мог оспорить у меня первое место в караоке. Я пела собственную интерпретацию Somewhere over the rainbow.[18] И это при том, что я была в невыгодном костюме «автобусная остановка».
— Хммм, да. Если тебя кто-либо спросит, скажешь, что ты всегда теряешь голос, когда нужно петь перед людьми.
— Это я могу сказать? А насчет подвернутой ноги нет?
— Держи наушники. Всё то же самое еще раз.
Он поклонился мне.
— А что мне надо делать, если меня пригласит кто-то другой? — Я присела… э-э-э… сделала реверанс.
— Всё точно так же, — ответил Гидеон и взял мою руку. — Но в 18-м веке на этот счет было много формальностей. Девушку не приглашают к танцу, если не были ей официально представлены.
— Разве что она делает какие-то неприличные движения веером. — Постепенно менуэтные шаги получались очень естественно. — Каждый раз, когда я буквально на сантиметр наклоняла веер, у Джордано был нервный припадок, а Шарлотта мотала головой как фигурка, которую ставят сзади в машинах.
— Она хочет только помочь тебе, — сказал Гидеон.
— Ну да. А Земля — плоская, — фыркнула я, хотя совершенно точно этого нельзя делать в менуэте.
— Можно подумать, что вы друг друга не сильно любите.
Мы сделали поворот — каждый со своим невидимым партнером.
О? Можно подумать?
— Мне кажется, что кроме тети Гленды, леди Аристы и наших учителей нет никого, кому бы Шарлотта нравилась.
— Я так не думаю, — сказал Гидеон.
— О, конечно, я забыла Джордано и тебя. Опс, сейчас я закатила глаза, что наверняка запрещено в 18-м веке.
— Может такое быть, что ты немного ревнуешь к Шарлотте?
Я засмеялась.
— Поверь мне, если бы ты ее знал так же хорошо, как я, ты бы никогда не задал такой глупый вопрос.
— Вообще-то я ее довольно хорошо знаю, — сказал Гидеон тихо и снова взял мою руку.
Да, но только с ее лучшей стороны, хотела ответить я, но тут до меня дошел смысл сказанного и я в тот же момент ужасно взревновала.
