Факел вспыхнул.
- Будут приказы насчет пленника, господин? - голос стражника вырвал Арона из сумятицы мыслей.
- Да, - выдавил он, - да, кормите его хорошо.
- Как на убой? - осмелился пошутить стражник. Арон вздрогнул, но тут же плотнее надел почти сползшую маску чужой роли:
- Почему же "как"? - и криво усмехнулся.
Всю дорогу обратно господин молчал, и молчание это было недобрым. Риен, у которого отлегло от сердца, когда в подземелье Тонгил ограничился посещением нового пленника, вновь напрягся и начал гадать, доживет ли до следующего утра. От волнения путались мысли, и, когда господин на последнем лестничном переходе спросил о чем-то, юноша просто не услышал.
- ...Риен, - паж вынырнул из размышлений, когда господин, вдруг оказавшись рядом, легонько похлопал его по щеке.
- Риен, ты и впрямь устал, если не реагируешь на вопросы, - голос Тонгила звучал слишком заботливо, чтобы быть чем-то, кроме утонченной издевки. - Зайдешь ко мне вечером, а сейчас отдохни.
- Вечером? - когда господин выказывал к кому-то интерес, это было чревато, но Риен все же надеялся, он очень надеялся, что обойдется...
- Тебе опять меня плохо слышно? - брови Тонгила вопросительно приподнялись, и Риен отчаянно замотал головой, показывая, что нет, в этот раз он все услышал и понял.
Коридоры замка все еще были пусты, так что паж добрался до выделенной ему комнаты, никого не встретив. Зашел, тщательно запер дверь, и лишь потом, как был в одежде, упал лицом вниз на лежанку, пальцы судорожно смяли края покрывала. Думать о том, что ожидало его вечером, было противно и страшно, думать о чем-то другом - невозможно.
*****
Арон сидел в кресле в своем кабинете и смотрел на горящую свечу. В последней не было ничего необычного, если не считать неуместности среди яркого дня... а еще того, что зажег он ее при помощи магии. Так же, как и факел, мысленным приказом.
Потушить оказалось одинаково легко: огонь исчез прежде, чем мысль успела обрести словесную форму.
Арон глубоко вздохнул и, отодвинув свечу, уронил на согнутые руки голову. Но долго предаваться мрачным размышлениям ему не дали - снаружи донесся звук сильного взрыва, следом - рев, какой не могло издать человеческое горло, полный ярости и боли. Воин вскочил, подбежал к окну, распахнув, выглянул вниз. Там, у самого подножия башни, по кругу обходя трех человек в воинской экипировке, танцевал земляной смерч. Арон физически ощутил исходящие от него волны голода и ненависти.
