– Чаю будешь? – женщина выглянула с кухни. В одной руке чайник, в другой, почти докуренная сигарета. На ней был старый ситцевый халат. На ногах мужские тапки на три размера больше. Лицо хоть и приятное, но какое–то усталое, словно она давно прекратила бороться с жизнью, плывет по течению и ей совершенно неважно, куда оно ее вынесет.
Стало до тошноты тоскливо. Захотелось убежать в ночь и до утра бродить по улицам, но Ника себя сдержала и вежливо улыбнулась.
– Да, спасибо. Вам помочь?
– Не нужно, – женщина сунула сигарету в зубы и, махнув рукой, позвала за собой на кухню.
Здесь было также неуютно. Старенький гарнитур. Голубой кафель, требующий, чтобы его срочно заменили. Старинный стол из тех же шестидесятых и два основательных деревянных табурета, покрашенных десятью слоями краски.
– Садись, расскажи о себе. Чего это сынок, приволок тебя ко мне посреди ночи? – Мария Николаевна указала ей на табурет между столом и стенкой, а сама зачиркала спичками, поджигая газовую горелку.
– Я поступать приехала. Познакомилась с Ярославом в клубе, он и предложил пожить пару дней у него, пока у меня не уладится вопрос с квартирой.
– Раз предложил, чего не осталась? – под чайником загудело синее пламя, женщина достала две пол литровые кружки, заварку в пакетиках, порылась по шкафам и развела руками. – Сахара нет, будешь конфеты?
– Нет, спасибо, – она и чая не хотела, но невежливо было отказаться.
– Так чего у сына не осталась? – затушив одну сигарету в пепельнице, Мария Николаевна сразу же закурила следующую.
– Может, я пойду? Вам неприятно мое общество, – Ника встала со стула, но ее тут же усадили обратно.
– Сиди. Посмотри ка, она обиделась. Переночуешь, а потом иди куда хочешь, чтобы сын не думал, что я тебя посреди ночи выгнала.
Чай пили в гробовом молчании. Потом Мария Николаевна отправилась стелить ей кресло, а она пошла в ванную.
Как хорошо, что удалось искупаться в клубе. Честное слово, лучше бы она там ночевать осталась. В ванную с ржавыми потеками по стенкам из ржавых кранов, не полезла – побрезговала. Ника даже ко сну переодеваться не стала. Как была в шортах и майке, так и забралась под одеяло. К этому моменту женщина уже потушила свет и легла спать.
– Спокойной ночи.
– Да спи уже, – послышалось с другого кресла.
Ночь прошла в мучениях. Горбатые спинки отдавили ей все ребра. Утром встала разбитая и не выспавшаяся. Барбос тихонько скребся на балконе, прося, чтобы его выпустили. Обув кроссовки, Ника на цыпочках подошла к спящей женщине и осторожно тронула за плечо:
