Рукою подругу обнял.
Прижались они в истоме —
Сын и подруга Томми
К милому сердцу Томми.
«Анни, не плачь, родная! В счастье не нужно слез!
Вернулся живой-здоровый.
О чем нам тужить сейчас?
Работу дадут мне скоро,
наладится счастье в доме…»
Что она шепчет, Томми?
Что ты так вздрогнул, Томми?
«Я тебе не писала. Дома уж нет у нас.
Росла за квартиру плата,
Я, милый, всё продала.
Но много ли на продажу
нашла я в домашнем ломе?
Долг за квартиру, Томми,
Милый, любимый Томми,
К сроку я, как ни билась, выплатить не смогла.
В рабочий квартал за Гринвич
от центра далекий путь —
Автобусом и трамваем
иль Темзою на пароме,—
Там лишь на время, Томми,
До декабря лишь, Томми,
Добрым друзьям недавно нас удалось приткнуть».
Как будто ослепший, Аткинс
взглянул на поток людской.
Оставив жену с ребенком,
всего ожидал он, кроме…
Скрипнул зубами Томми,
Хмурый, угрюмый Томми,—
Вот он вернулся в Лондон, в Лондон суровый свой.
Оббил все пороги Аткинс.
Дождливый сентябрь настал.
Кричат, возмущаясь, клерки
в большом министерском доме:
«Этот бездомный Томми,
Этот бродяга Томми
Голову всем морочит, черт бы его побрал!»
«Представьте, министр почтенный,
столь вежливый лейборист,
Был вынужден против воли
ему отказать в приеме,—
Ляпнул министру Томми,
Дерзкий невежа Томми,
Будто закон квартирный в нашей стране нечист».
«Пускай поночует Аткинс,
пока не остынет зуд,
Внизу под мостами Темзы,
на старой гнилой соломе,—
Там сослуживцев Томми
Встретит, наверно, Томми,—
В Англии справедливой люди и там живут».
О да! Не один Томми Аткинс —
с друзьями он шел пешком,
Шагал по ноябрьским лужам,
тащился в тоске и дреме.
Вдруг оглянулся Томми,
Остановился Томми:
Меж освещенных зданий высился темный дом.
Ворота на ключ закрыты,
колонны торчат у стен,
Души не видать единой
в огромном пустынном доме.
«Здешний хозяин, Томми,
Хитрый — смекаешь, Томми?
В дом свой жильцов не пустит, ждет повышения цен».
Торгаш запечатал двери —
он хочет двойной цены.
Пусть даст он жилье бездомным,
которые спят в соломе!
Крик бесприютных Томми,
Жалобу многих Томми
Нынче из этих окон мы прокричать должны.
И вот бедняки решили
под вечер того же дня
Хоть силою поселиться
в пустом и огромном доме.
«С нами вселяйся, Томми,
Но без домашних, Томми:
