Сквозь рев огня, сквозь свист и скрежет стали,
Сквозь взрывы битв, сквозь грохоты боев,
Сквозь дрожь земли, сквозь дым и пламя далей
Мы слышим зов — то Украины зов;
То над могилой дочери любимой,
Повешенной фашистским палачом,
Ее отец, печалью одержимый,
Взывая к мести, говорит: «Мы ждем!»
То страждущая мать, воздевши руки,
Благословляет храбрых сыновей,
Чтоб отплатили палачам за муки
И слезы украинских матерей;
То слышен голос девушки унылой —
Печальной жертвы вражеской тюрьмы:
«Приди, хороший мой, терпеть нет силы,
Спаси, освободи — в неволе мы!»
То весть к отцу от сына полетела,
То внуку дед, скорбя, известье шлет:
«Фашистский пес терзает наше тело,
Фашистский ворон нам глаза клюет»;
То кличут наших городов руины,
То пепел наших сел заговорил,
То к нам взывают мертвые равнины
И тысячи поруганных могил:
Доколе будет омрачен наш Киев
И Днепр, горящий ярче серебра,
Проклятой тенью двух скрещенных змиев —
Презренным знаком вражьего тавра?
Нет, не владеть фашистам нашим Львовом,
Не будет их карательный отряд
Шнырять и рыскать по густым дубровам,
По перелескам и лугам Карпат!
Гуцульская трембита не устанет
Трубить, зовя на подвиг, на борьбу,
Чтоб все родные братья, все славяне
Призывную услышали трубу.
Недолго ждать! Мы слышим эти зовы,
Они к великой мести нас зовут,
И мы идем — воинственны, суровы,—
Наш праздник настает! Нам править суд!
Идем на зов. И матерей встречаем,
Зовущих на борьбу своих детей.
Мы через труп врага переступаем.
Фашистский труп — не лучший ли трофей!
Заря зажглась, и сумрак не у власти.
Как солнце, встала доблестная рать,
И в степь выходят сеятели счастья
Свои святые зерна разбросать.
Чтоб Украина светом озарилась,
Чтоб до краев был полон наш сусек,
Чтоб солнце благостное отразилось
На вольных водах украинских рек,
Чтоб братьев всех — участников похода,
Как прежде, Киев в дни торжеств встречал
И триумфальной музыкой звучал
Свободный гимн свободного народа!
