Утро. Светает. Вверх посмотри:
розовые в облаках косари,
косы вонзили под корни зари,
звезды в лазурные травы легли…
Был день, как кристалл, весь он — синь и роса.
Молоком наливались посевы овса,
чабанов раздавались вдали голоса,
как прозрачные, паутинные волоса…
Степью струилась по ниве ржаной
стежка в пыли золотой.
Семнадцатая стража шла тропой,
была она той самой — иль не той,
ведь след, что оставлен росою ночной,
с лиц ветер сметал степной.
След, ветер, сметаешь ты, мчишь,
а кто тебе скажет: «Уйди ж,
коль сердце щемяще пьянишь,
пьешь небо и ясную тишь?»
И шел командир, ощущал под ребром
сердце, что стянуто мертвым узлом,
ведь сердце его — не железо на слом
да и не гнилой бурелом.
И шел отряд и вышел на холмы,—
виднелись рельсы, две каймы,
все глянули вперед. По нивам час ходьбы…
И сердце встало на дыбы.
Рельсы на путях, слетевших вниз,
паровоз, сдыхая, перегрыз,
и рычаг, достать желавший высь,
вдруг рукою черною повис…
Не мчать паровозу в провалах ночных
и мимо оврагов и ширей степных,
ему не трясти громом залпов своих
асфальт площадей городских.
Посмотрел командир. Ничего не сказал.
Обернулся. Пошел назад.
Оземь стукнула нога
туга.
Пыль на жито, светла,
легла.
Под подошвами тяжкими патруля
гудит, вся в шрамах, земля,
а дума — сердце веселя:
«Ой скорей бы, ой скорей бы за поля
весть летела, успокоить ведь могла б
встревоженный революционный штаб…»
И шел патруль сквозь поле напролом.
Прошел патруль и скрылся за холмом.
Прошел патруль, осталась степь одна,
и стихнул дальний шум, настала тишина.
Не вскрикнет паровоз, который мертв и пуст,—
лишь листьями шумит колючий, жесткий куст,
и, до земли склонясь, прикрыла ветка свет
в местах, где след шагов и крови след.
Листва густая падает, блестит,
и сыплется из насыпи песок,
и шепотом тихонько шелестит
бумажный, синий, порванный листок.
Листки «Свидетельства» червонного бойца —
Звезда-печать поставлена на них;
их ЧОН вручал стоявшим до конца,
и эти вот — товарищу Седых.
Всё гаснет на полях в минуты те,
когда вечерняя ложится тень,
кустарник лишь трепещет в темноте,
звон рельсов, шум эстакад
и четкий телеграфный код.
1926
Перевод С. Ботвинника
