Как я уже сказал, мы думали, думали, но так ничего и не придумали. Около половины девятого я вспомнил, что обещал лавочнику помочь передвинуть ящики. Эрик и Очкарик сразу же предложили свою помощь, но я заявил, что там и одному-то делать нечего.
— Могу я взять велосипед твоего отца? — спросил я Эрика.
— Конечно, он стоит во дворе у стены дома. Перед уходом я надел свои наручные часы.
— Скоро вернусь! — крикнул я, рассчитывая, что все дело займет не более четверти часа.
Когда я приехал к лавочнику, он только что закончил завтракать. Об ограблении поезда он тоже услышал по радио. Жена же его заявила, что это просто ужасно.
Мы прошли в подвал, где находился склад, и занялись ящиками. Минут через десять они стояли уже в нужном месте. Лавочник вытер пот со лба и поблагодарил меня. Я ответил, что это пустяк, и направился к выходу.
— Подожди минуточку, Ким! — воскликнул хозяин лавки и стал что-то искать на полках в глубине подвала.
Когда он вновь появился из полутьмы, в руках у него оказались две большие консервные банки с ананасами, бока которых были немного помяты.
— Посмотри-ка, — сказал он. — Я хочу презентовать их тебе за твою услугу. Продать их я все равно не смогу: они немножко помяты. Но содержимое их в полном порядке.
Я поблагодарил его, взял банки под мышки, попрощался, и он проводил меня до выхода.
Так я и поехал домой с банками под мышками. У гавани стояла патрульная полицейская машина. Сначала я удивился этому, но потом вспомнил об ограблении почтового вагона. Полиция, конечно же, не ограничилась установлением контроля на дорогах, нельзя было забывать и о небольших гаванях, наподобие нашей. А вообще на дорогах было еще по-воскресному пустынно.
Я уже почти доехал до калитки дома Эрика, но вдруг решил проехаться по поселку и заодно взглянуть на тот рубленный из бревен дом. Интересно, что там делается?
Что меня побудило к этому, не помню. Возможно, де-то в моем подсознании отложились слова Эрика и Кати, что я помог вору забраться в дом. Хотя сам я в это не верил, но все же повернул на дорогу, ведущую к ой богатой даче. Лишь когда я проехал порядочное расстояние, до меня дошло, что мог бы спокойно оставить подаренные лавочником банки в саду Эрика: они были довольно тяжелые.
