Классически правильное, с идеальным прямым профилем лицо человека-коня обрамляла тщательно подстриженная, завитая и напомаженная борода. Вокруг себя кентавр распространял такой аромат духов, словно целая парфюмерная лавка.
— Это здесь, Корбулон, брат-в-духе, — голос человека звучал устало и глухо. — Пейзане не лгали. Он тут.
— Тут, тут, конечно же тут! — неожиданно высоким для столь могучего сложения голосом отозвался кентавр. — Ким, брат-в-духе, зачем мы здесь, ну зачем?! Там, — перевитая мускулами длань человека-коня вытянулась, изящным жестом указав в сторону мертвого болота, — там ужас. Страх, зло, кровожадный глад. Зачем тебе туда идти, брат-в-духе? Зачем мы покинули столицу, да еще перед самыми ристалищами — сопровождать своего брата-в-духе? Кто откажется от почти верной победы в панкратии и самое меньшее — второго места в беге на три стадии? А если учесть, что копье и диск я мечу явно лучше Клеомброта, каковой мог рассчитывать только на бег, то получалось бы, что по сумме мест…
— Друг мой, — поднял человек руку, останавливая обрушившийся на него поток красноречия, — я бы предпочел не мешкать. До вечера еще далеко, но кто знает, сколько провозиться придется?
— Вот именно! — Кентавр картинно всплеснул ручищами. — Зачем, брат-в-духе, тебе вообще потребовалось лезть в эти леса? Прислушался к мольбам тех поселян? Мол, настоящих охотников за нечистью днем с фонарем не сыщешь, смилуйся, добрый господин маг, пропадаем совсем, погибом погибаем? Не верю, брат-в-духе. Или взалкалось практики? Так тоже непонятно, зачем это тебе. Разве плохо жили мы в столице? Твои сказания и пиэсы пользовались успехом, нас принимали в лучших домах. И… гм… лучшие девочки и твоей и моей расы были нам… гм… рады. Нет, тебе потребовалось что-то кому-то доказывать. Какая разница, работают придуманные тобой эликсиры или нет? Ты же писал баллады. Книги, брат, книги! Выдумки чистой воды. Сказки. Но они продавались! И еще как! Нам вполне хватало и еще удавалось кой-что отложить на черный день…
— А ты, брат-в-духе, красовался на ристалищах, требуя себе чуть ли не каждый месяц по новому дублету…
— А как же! — Корбулон чуть не задохнулся от возмущения. — У нас, кентавров, очень развито чувство прекрасного! Дисгармония ранит нас сильнее стрел и копий. Одежда есть отражение…
— Брат, — человек поднялся. — Прости. Мне надо трогаться. Тебя с собой не зову. Оставайся тут. Если что — нам отсюда потом долго выбираться. Путь неблизок. Даже для тебя, чемпиона многих ристаний.
