— Это она со мной справляется…
— Ну конечно, я и не сомневалась… Бедный ребенок…
— Кто из нас двоих?
— Ты!
Они вышли и шли вверх долго-долго, Саша уже начал думать, что они так и будут идти, пока не упрутся головами в самое небо…
У входа Оля попросила его:
— Пожалуйста, веди себя прилично…
Он кивнул ей, пряча в глазах усмешку. «Все-таки трудно иметь такую серьезную младшую сестрицу», — подумал он.
Но подчинился ей — иногда ему начинало казаться, что Ольга и в самом деле умнее его…
Они вошли в храм, и Саша невольно вздрогнул.
Сначала он решил, что этого не может быть, ему почудилось…
Она стояла, склонив слегка голову, и прядь волос, выбившись из маленькой круглой шапочки, была золотой в отблеске свечей.
Он замер, пытаясь не дышать. Ему казалось, что одно неверное движение — и видение это исчезнет… И еще ему подумалось, что если бы сейчас ему протянули краски, мольберт, он знал бы наверняка, кого он должен рисовать. Этот нежный профиль, слегка опущенный, глаза, смотрящие вдаль, — он был уверен, что сейчас она видит что-то недоступное ему, потому что он-то ее меньше, хуже, да что говорить — он слепец… «Тайно образующее…»
Это не хор пел, а ангелы… Он и сам видел, что Бог тайно образовал из общего хаоса этот кусочек гармонии и был настолько милостив, что показал ему — вот, смотри, она ведь прекрасна…
Он невольно подался вперед, сделав к ней два шага и еще один. Остановился, все еще не отводя взгляда, точно боялся, потому что откуда-то знал — стоит ему отвернуться, и видение в самом деле исчезнет…
Она почувствовала его взгляд, обернулась. В ее огромных глазах сначала мелькнуло удивление, потом испуг. Казалось, она его узнала…
Он не знал, что ему делать. Ему ужасно хотелось сказать ей что-то важное, чтобы она его поняла, потому что больше всего на свете он хотел сейчас ее понимания. Но вместо этого он расплылся в отвратительно глупой улыбке, как ему казалось, и прошептал едва слышно:
— Здравствуйте, Екатерина Андреевна…
От неожиданности Катя замерла, боясь обернуться. Голос был ей знаком, но она все еще не могла определить откуда… Медленно, стараясь держать себя в руках, она поставила свечу, перекрестилась и только потом обернулась.
Она его сразу не узнала — там, в толпе, он выглядел по-другому, точно ему передавалась эта беспокойная суета, чужие мысли, не всегда добрые и хорошие. Или это она, Катя, подверженная чужим настроениям, восприняла его не так, неправильно? Сейчас она обратила внимание на то, что черты его лица удивительно тонки и гармоничны, и еще — у него, оказывается, очень длинные и густые ресницы, как у барышни… Она совсем его теперь не боялась, странно, но это так… Более того, он отчего-то теперь вызывал в ней симпатию и доверие.
