Когда данное заявление будет рассматриваться в суде, это, безусловно, затронет самые важные интересы участников процесса: честь двух джентльменов, которые достойно служат своему суверену, и доброе имя двух образованных леди благородного происхождения. Кроме того, судебный процесс Кодрингтона, согласно нашим источникам из адвокатских кругов в Баре, предполагает новшество в суде в виде особенно шокирующего контробвинения ответчицы, выдвинутого против ее мужа, и может считаться испытательной пробой в работе процесса согласно Закону о бракоразводных делах.
Если Бракоразводный суд — необходимое зло, тогда в случаях, подобных этому, таким же злом является и отчет о нем. Когда речь идет о важных вопросах или о нравах известных лиц, органы общественного мнения обязаны говорить, в противном случае публике придется самостоятельно, без руководства, формировать свои взгляды. Преследуя эти две высшие цели, наша газета и намеревается вести ежедневный подробный репортаж о процессе „Кодрингтон против Кодрингтон и Андерсона“ с первого дня суда».
В воздухе чувствовалось влажное дыхание осени. Хелен дрожала от холода в кебе, который вез ее назад, на Тэвитон-стрит, и через силу заставляла себя еще раз внимательно прочесть эту статью.
Вместо горячего чая и оладьев ее ждет на подносе конверт со знакомой красной печатью Фидо.
«1 октября 1864 г.
Хелен,
я попросила мисс Джонсон передать тебе это письмо, так как чувствую себя неспособной говорить с тобой спокойно и сдержанно. Сегодня утром я прочла две вещи, которые окончательно лишили меня покоя.
Первая — это статья в „Таймс“, где мой дом назван в числе других мест, где вы с Андерсоном устраивали любовные свидания. Не знаю, каким образом адвокат твоего мужа узнал об этом, — возможно, при помощи частного сыщика? — и я пришла в ужас, что печать называет меня знающей обо всем сводницей, тогда как на самом деле все было намного сложнее. Стоит мне подумать о моих родителях, которые сегодня утром увидели в газете наше имя, имя, которое на протяжении многих поколений оставалось незапятнанным… ты понимаешь, как я леденею от стыда.
Вторым потрясением была записка от мистера Фью, в которой он объясняет, что документ, подписанный им в моем присутствии, описывающий инцидент 1856 года, неизбежно обязывает меня выступить свидетельницей против твоего мужа. Помню, в чайной ты сказала, что никогда бы не попросила меня об этом, даже если бы от этого зависела вся твоя будущая жизнь; я очень хорошо помню твои слова. Хелен, после всех твоих заверений не хочу думать, что ты снова ввела меня в заблуждение. Я стараюсь убедить себя, что в твоем нынешнем расстроенном состоянии ты недостаточно внятно рассказала мистеру Фью об этом инциденте и что отчасти он повинен в том, что подробно не разъяснил мне, к чему обязывают письменные показания. Но факт остается фактом: я оказалась перед перспективой встать перед судом и описать непристойное и жестокое нападение, о котором, как ты знаешь, у меня не сохранилось отчетливого воспоминания.
