— Разумеется, я тебя прощаю. Да тут и прощать не за что.
Она не смогла удержаться и погладила его по голове. Его волосы — густые, темные и такие мягкие… Кедрин застонал и выпустил руку Сестры — лишь для того, чтобы обнять ее и спрятать лицо у нее на груди. Уинетт закрыла глаза. Слезы были готовы хлынуть потоком. Каким-то чудом сдержавшись, она прижала его к себе.
— Я Сестра, — она с трудом владела своим голосом, — я дала обет безбрачия. Ты сможешь это принять?
Кедрин хотел пробормотать что-то утвердительное, но проглотил все слова, и произнес только:
— Я должен. Я смогу.
— Я ничего не могу предложить тебе… кроме дружбы. Ты сможешь это вынести?
— Это лучше, чем расстаться с тобой.
— Кедрин, выслушай меня…
Она мягко развела его руки, освобождаясь из его объятий, и отступила. Прежде, чем ее ладони легли на лицо юноши, она увидела, как по его щекам текут слезы.
— Я поклялась служить Госпоже. Неважно, что я чувствую как женщина… я не откажусь от своего обета. Я не могу дать тебе то, в чем ты нуждаешься. И я боюсь… что мое согласие принесет тебе только боль. Допустим, я поеду с тобой в Эстреван. А что потом? Если ты захочешь, чтобы я и дальше оставалась с тобой? Я не смогу. У меня здесь обязанности, больница… Поверь, потом разлука станет гораздо тяжелее. Для тебя… — она глубоко вздохнула. Сердце колотилось, от прежнего спокойствия не осталось и следа. — И для меня.
— Я… — начал было Кедрин… и осекся. Он замер, приоткрыв рот, словно у него перехватило дыхание.
— Что случилось?
Ее охватил страх. На лице Кедрина застыло странное выражение, которое было невозможно описать. Он моргнул, неуверенно поднял руки и крепко прижал ее ладони к своей коже — так, что они прикрыли щеки и виски. Потом его глаза снова раскрылись… и расширились.
— Я вижу, — произнес он с ужасом.
— Что?!
Удары ее сердца, казалось, эхом отдавались в стенах каморки. В ушах стоял звон, и Уинетт показалось, что она ослышалась.
— Я вижу! — Кедрин поднял голову, прижимая ее ладони к своему лицу, словно страшась потерять соприкосновение с ней. — Ты плакала. У тебя волосы растрепаны. Ты выглядишь так, будто своим глазам не веришь.
Она покачала головой.
— Ты качаешь головой. Уинетт, я вижу!
— Кедрин, — она высвободила руки и поднесла к его лицу ладонь, загнув большой палец и мизинец. — Сколько пальцев?
— Три.
Внезапно он застонал, лицо исказила гримаса боли.
— Ушло… — Он стиснул виски кулаками. — О Госпожа… Опять все исчезло!..
Уинетт почувствовала, как по телу пробегает дрожь. Она снова охватила его голову и заглянула в глаза. Лицо Кедрина, еще миг назад сведенное отчаянием, разгладилось, как по волшебству, и он почти шепотом проговорил:
