Один заботливый приятель загорелся желанием спасти Шоу от геенны огненной и упросил отца Аддиса из бромптонского оратория[14] обратить его в католичество. Шоу был не прочь поспорить, да еще интересно было попытать, что за птица этот отец Аддис, и посему он немедля отправился в молельню.
«— Мир существует, — заявил святой отец, — и, значит, кто-то его создал.
— Если ваш «кто-то» существует, его в свою очередь создал кто-то раньше, — заявил я.
— Если это ваш аргумент — пожалуйста, — отвечал натер. — Считайте, что у бога есть творец. Считайте также, что у творца бога есть свой творец. Выстраивайте творцов в сколько угодно длинную очередь, сделайте милость. Только ведь воображать легион творцов и немыслимо и нелепо: поверить в первого ничуть не труднее, чем в стоящего под номером пятьдесят тысяч или пятьдесят миллионов. Так отчего же не остановиться на первом? Ведь сколько ни пытайтесь заглянуть ему за спину, ваша логическая неувязка не распутается.
— Следуя вашему рассуждению, — парировал я, — мне нетрудно поверить, что точно так же, как мир возник сам по себе, его создатель сотворил себя самого; правда, в первое поверить легче: мир существует реально и на наших глазах воссоздает себя; в этом плане творец остается гипотезой.
Конечно, ничего путного из нашего спора не могло получиться. Он поднялся, заявив, что все это похоже на работу с пилой: он тянет к себе, а я обратно, только пилим мы по пустому месту. Мы больше не заговаривали о боге, но, проходя через трапезную, он на минуту вернулся к разговору, признавшись, что сошел бы с ума, потеряй он веру. Его искренность меня тронула, но я чувствовал себя великолепно — так и объявил ему, гордясь своим здоровым и молодым хамством».
Вот вам и герой «Незрелости» — загляните в конец романа: «Возвращаясь опять через мост, Смит задержал шаг и задумался о своей незрелости, любуясь недвижными квадратами белого лунного света и лежавшими впереди тенями. Потом он отрицательно дернул головой и направился к дому».
Написанная в 1879 году, «Незрелость» была отвергнута всеми лондонскими издателями поочередно. Рецензент издательства «Чапмен и Холл» Джордж Мередит откликнулся лаконичным «нет». Рецензенту Макмиллана Джону Морли книга подала мысль привлечь Шоу к сотрудничеству в своей «Полл-Молл Газетт». Шоу явился, и Морли спросил, чем бы он мог заняться. Шоу считал, что он может писать об искусстве.
— Вздор, — презрительно воскликнул Морли, — нынче все могут писать об искусстве!
