Когда Тим заехал за Викой, она уже снова загримировалась и выглядела дурнушкой. Если бы не некоторый дискомфорт — было жарко и неудобно из-за стянутых собственных волос, парика и громоздких очков, — Вику это только забавляло бы. Ей, несмотря на укоры совести, даже нравилось неожиданное приключение. Она была уверена, что родители найдутся, а Ника выйдет замуж за этого чудесного Рея, он простит им мистификацию и будет счастлив, ведь Ника такая хорошая…
По дороге они с Тимом болтали уже как добрые знакомые. Тим рассказывал ей о своем знакомстве с Ир. Она научила его русскому языку, и Тим с Викой затеяли игру: разговаривали на забавной смеси русского и английского. Из машины они вышли, смеясь и продолжая дурачиться.
Встречавшая их Ир тут же включилась в игру.
— Уэлкам в наш хаус! — «церемонно» пригласила она гостью, отвесив поясной поклон. Вике она сразу понравилась. Высокая, статная, с уложенной на затылке каштановой косой, в зеленом — под цвет крыжовниковых глаз — легком платье, остроумно стилизованном под русский сарафан. Ир шила сама и делала это, как и все, за что бралась, отлично.
Их небольшой коттедж выглядел ухоженным. В небольшом саду среди цветов стояли столик, шезлонги и самодельный мангал.
— Шашлыки жарим, — объяснил Тим, плотоядно облизнувшись.
Он был большим поклонником русской кухни, еще во времена СССР вобравшей в себя все лучшее из национальных блюд братских республик.
Ир пошла лепить пельмени, наотрез отказавшись от помощи: кухня была для нее «святая святых», и она царила там в одиночестве.
— Хотите пока посмотреть письма? — спросил Тим.
Вика хотела. Он провел ее в свой кабинет на втором этаже, усадил в удобное кресло и, положив перед ней пачку аккуратно сколотых бумаг, деликатно удалился.
Девушка просматривала письма, деловые по содержанию, дружеские по тону. За размашистым, крупным почерком перед ней вставало добродушное лицо отца. Он как будто похлопывал ее по плечу большой пухлой ладонью и приговаривал: «Ничего, ничего, Мышка, все будет хорошо!» А вот изящно неразборчивые приписки, сделанные мамой. Они вызвали в памяти ее красивое, всегда оживленное лицо: «Малы-ы-ыш, выше носик!» Может, это из-за ее любимой фразы они с Никиткой такие курносые? Мам, пап, где вы? Она собралась было всплакнуть, но тут ее вздернутый носик почуял какой-то очень родной запах.
