На верхней площадке лестницы, на растрескавшемся плитняке, валялись осколки герба Конингтонов, высеченного в камне и венчавшего дверную арку. Черити пробралась между обломками к порогу и там опять остановилась, ее сковало непреодолимое волнение, она лишилась дара речи и не могла сдвинуться с места.
Посреди разрушенного холла, спиной к ней, стоял, обнажив голову, высокий мужчина — словно перед покойником. Свет летнего солнца сверкал на рыжевато-золотистых волосах. Плечи поникли, и в каждой линии этой неподвижной фигуры она прочитала такую муку, что сердце ее болезненно сжалось. Слова, произнесенные им в ночь накануне отъезда, вновь прозвучали в ее душе: «… этот дом и живущие в нем — моя путеводная звезда». Черити отбросила все сомнения и колебания и тихо произнесла его имя.
Он резко повернулся к ней, и Черити прочитала на его лице весь кошмар этого горького возвращения домой. Пару секунд он смотрел, как бы не узнавая ее, потом вымолвил дрогнувшим голосом:
— Черити! Малышка, это действительно ты?
Звук прежнего любимого имени, сорвавшегося с его губ, разбил ее скованность. Протянув руки, она бросилась к нему, каким-то чудом избежав обломков плитняка и груд булыжника, что валялись повсюду. Даррелл прижал ее к себе и спрятал голову на ее плече. Черити обвила его руками, прижалась щекой к его волосам, Она держала его так, как, вероятно, баюкала бы его маленького сына, ощущая его горе и отчаянную потребность в сочувствии.
После долгой паузы он поднял голову и посмотрел вверх и вокруг — на обуглившиеся балки и растрескавшиеся камни, на листву, что проросла сквозь щели в стенах. Он содрогнулся всем телом.
— Я не представлял! — хрипло произнес он. — Хотя ты и прислала мне весть о том, что произошло, и я знал, что все лежит в развалинах, но правда, которую я нашел здесь, оказалась страшнее воображения.
— Знаю! — прошептала Черити. — Дорогой ты мой друг, я знаю! Я бы жизнью пожертвовала, чтобы предотвратить этот кошмар и сдержать свое обещание.
Пораженный страстной серьезностью этих слов, Даррелл посмотрел на нее — и словно впервые увидел. Он разжал объятия и немного отстранился, чтобы вглядеться в ее лицо, и Черити ответила ему столь же напряженным взглядом. Оба заметили изменения, привнесенные прошедшими годами.
Черити сразу поняла, что узнала бы его где угодно, хотя юноша, которого она помнила, превратился в мужчину, стал выше ростом, шире в плечах и выглядел старше своих двадцати четырех лет. Схожесть с отцом проявилась ярче, но на лицо сына легла суровая печаль, чего никогда не было в старшем Даррелле Конингтоне. Даррелл-младший многое пережил, и горечь таилась в его красивых глазах и линии губ. Потом он улыбнулся ей и с внезапной нежностью остро напомнил Черити о том мальчике, которого она знала.
