Она наклонилась и подняла его, привычная боль кольнула сердце. Так бывало всегда: сколько бы ни веселился малыш на прогулке, какая-то тень касалась его, как только он входил в дом. Как будто он знал, что его там только терпят. Именно в такие минуты Черити видела в нем Элисон. Она отнесла его прямо в детскую, которую когда-то делила с кузинами и которую Элизабет, по приказу мужа, нехотя согласилась предоставить ей. Комната считалась ее собственным домом, тут она чувствовала себя относительно свободно, но это убежище не могло служить ей долго.
В тот вечер, после того как малыш заснул, Черити сидела там с няней — теперь они часто бывали вместе. Няня совсем постарела, маленькая, согбенная, лицо как печеное яблочко. Конечно, она уже не могла работать, как когда-то, но способности ее оставались при ней, не подвластные годам. Сидя в полутьме, она наблюдала за лицом Черити, склонившейся над шитьем в круге света от сальных свечей на столе. Няня обратила внимание на чуть заметную морщинку между густых бровей и напряженно сжатые губы. Черити всегда была самой любимой ее воспитанницей, и она без труда читала все эмоции, отражавшиеся, как в зеркале, на смуглом живом лице.
— Что беспокоит тебя, мой птенчик? — прервала молчание няня.
Черити удрученно вздохнула и отложила рукоделие.
— От тебя ничего не скроешь. Понимаешь, ведь малышу уже четыре года. Скоро ему понадобятся настоящие учителя, не то что я. Ему нужно получить образование, соответствующее положению семьи Конингтон. А откуда мне добыть ему воспитателя? Я не могу просить дядю нанять ему учителя. Он бы, вероятно, согласился, но Джонас и тетя найдут способ помешать этому.
— Ох, господин Джонас распоряжается теперь всеми расходами, вот в чем беда! — В голосе няни звучало неодобрение: она не выносила Джонаса и сердито следила за его всевозрастающим самомнением. — Это правда, он не испытывает добрых чувств к маленькому господину, а еще меньше сама хозяйка — к их стыду! Что плохого им сделал наш милый крошка?
— Он сын Даррелла Конингтона, — жестко ответила Черити. — Джонасу этого вполне достаточно, для ненависти других причин не требуется. — Черити встретила внимательный взгляд старой женщины. — Няня, порой я смертельно боюсь! Дядя — наша единственная защита, а его здоровье слабеет день ото дня. Что станется с нами, с маленьким Дарреллом и со мной, когда он умрет?
— Ну, у вас-то всегда будет пища и крыша над головой, — откликнулась няня. — До тех пор, пока в Конингтон-Сент-Джоне останется хоть один дом.
