– Но ничего другого не напрашивается, – вздохнул Ольгред. – Будем работать, исходя из этого.
Он повернулся и подошел к бару. Вернулся с бутылкой «Тичерс» и тремя стаканами. В стаканах позвякивал лед.
«Здорово они работать собрались», – подумал я.
Ольгред плеснул понемногу себе и Дуппелю и от души – мне. Наконец-то он уставился на меня, а не на злосчастную татуировку. Смотрел сочувственно и даже с толикой какого-то уважения.
– Глотни, Сережа, – сказал он ласково, протягивая мне стакан. – Ты извини, что мы тебя так вот… – Последовал неопределенный жест. – Понимаешь, с одной стороны, дело серьезное, а с другой… Мы думали, что ты в курсе дела и просто, как говорится, шлангом прикидываешься… А тут… Ты, оказывается, всерьез ничего не понимаешь. Так что нам с тобой предстоит поработать… Во всем разобраться… Да ты не бойся. Ничего никто тебе не сделает. Ты давай, – он кивнул на стакан, – расслабься немного…
Я машинально взял виски, но решил не спешить с выполнением полученных ценных указаний.
– Это у вас так принято – после первой не закусывать? – спросил я, сосредоточиваясь на побалтывании кубиков льда в янтарном пойле.
– В самом деле, – самокритично заметил Ольгред и, наигранно нахмурившись, глянул на Дуппеля.
Тот поправил воротник и отправился копаться в холодильнике. Я продолжал развивать инициативу:
– Я, знаете, больше не выпить хочу, а отлить… Вы не собираетесь разрешить мне поссать?
– Ну грубость-то зачем? – укоризненно заметил Дуппель, приближаясь с банкой шпрот, разовыми пластиковыми вилочками и консервным ножом в руках. – «Поссать, поссать»… – передразнил он меня. – Хочешь по-малому – вон в ту дверь. Там – вторая дверь направо по коридору. Не заблудись. И веди себя правильно.
Он достал из-под мундира мобильник и распорядился:
– Ребята, сейчас к вам чудик один придет. Да, именно «до ветру». Присмотрите, чтобы не заблукал… Лады.
Дуппель вежливым жестом определил мне направление движения.
Смею вас заверить, что справлять малую нужду под присмотром пары наряженных в бронежилеты вооруженных мордоворотов – занятие, вовсе не приносящее желанного облегчения. Думаю, что и большую – тоже. Когда я вернулся в кабинет, оба моих новообретенных знакомых, нещадно смоля Дуппелева «Волка», уже восседали в креслах вокруг журнального столика, украшенного теперь уже сильно опустошенной бутылью виски, полупустой коробкой шпрот и – на отдельном блюдце – нарезанным тоньше тонкого лимоном. Еще на столе лежала этакая тоненькая папочка-скоросшиватель.
