Раздался грохот. Он лишь краем глаза успел увидеть, как что-то молниеносно пронеслось по воздуху и тяжело упало на тротуар в нескольких метрах от него. Это был леденящий кровь, сильный, глухой удар. Консьерж в испуге отшатнулся назад, чуть не выронив швабру. На тротуаре лицом вниз лежал человек, не подавая никаких признаков жизни. Удар был слишком сильным, чтобы оставить хотя бы малейший шанс на выживание. Вокруг тела темно-красной лужей растекалась кровь, смешиваясь со снегом. Киллиан подошел ближе. На самоубийце были такие же пижамные штаны и футболка, в каких он сам рано утром выходил на крышу. У ног валялся точно такой же рюкзак, из которого выпали мятая одежда и кроссовки.
Киллиан закрыл глаза, покрепче схватившись за швабру. Когда он открыл их вновь, тротуар был уже пуст. Не было ни следа тела или рюкзака, снег снова сиял невинной белизной. Очередная галлюцинация. Плод живого воображения Киллиана и одновременно осознания того, что со временем ему становилось все труднее получать удовлетворение, для этого требовались новые и новые впечатления.
Он понимал, что ему каждый раз труднее находить причины, чтобы остаться. Что его ночная игра в «русскую рулетку» на крыше становилась все более опасной. Что каждый раз он чуть дольше зависал над пустотой. Что пути назад скоро не будет. Скоро его матери придется ловить такси посреди ночи, чтобы опознать искореженное до неузнаваемости тело сына.
Было 6:25 утра. Началось движение, кто-то вызвал лифт; дом оживал после сна.
Киллиан пришел в себя после помрачения и поспешил вернуться в свою будку. Он сел за стол, разгладил рубашку и пиджак, поправил фуражку: он был готов к новому дню.
Жильцы всегда выходили в определенном порядке. Сначала офисные работники, энергичные, в неизменных черных деловых костюмах, с портфелями из коричневой кожи. Затем наступала очередь родителей, которые отводили детей в школу. Приходили домработницы-латиноамериканки, которые убирали разные квартиры. Еще через какое-то время дом покидали замужние женщины, которые нигде не работали, и пенсионеры. Первые, элегантно одетые и красиво накрашенные, не удостаивали консьержа своим вниманием, для них он был чем-то вроде мебели. Вторые, вечно в поисках собеседника, надоедали болтовней по любому поводу.
Но пока было только 7:30. Время родителей с отпрысками. Двери одного из лифтов открылись, выпустив мужчину с двумя детьми: мальчиком девяти лет и девочкой лет двенадцати, по имени Урсула. Их мама обычно выходила из дома на полчаса позже. Счастливая семья из квартиры 8Б.
