Здесь я и познакомился с Григорием Сыроежкиным. Меня сразу захватила в плен беспрерывная смена выражений его глаз. То озорные, то задумчивые, то по детски наивные, они заставили меня залюбоваться им. Буйная русая шевелюра, мужественное лицо, словно вырубленное из гранита. Высокий и широкоплечий, он говорил слегка глуховатым, как бы простуженным голосом. Держался просто, скромно, даже чувствовалась и нем какая-то застенчивость, делавшая его еще более обаятельным.
Сыроежкин был старшим советником 14-го партизанского корпуса испанской республиканской армии, и я поступил в его распоряжение. Армейская субординация укореняется в человеке за время военной службы, и поначалу я чувствовал себя не в своей тарелке, разговаривая с новым моим начальником в комфортабельном номере валенсийского отеля «Мажестик». Представляться начальству в такой обстановке мне раньше не приходилось.
Человек, сидевший передо мной, был не по-военному, просто одет, на нем были серые брюки и рубашка с отложенным воротничком без галстука. Внешний вид Сыроежкина никак не соответствовал его должности — советника корпуса.
Испанцы называли его Гриша Грандэ — Гриша Большой. Это прозвище привилось и среди советских товарищей.
Для испанцев было непостижимо, как человек, занимающий высокое положение, не чванится, не придает никакого значения внешним атрибутам, по-простецки разговаривает со всеми и ничем не походит на генералов, знакомых им по старой королевской армии.
В своем неизменном штатском костюме Сыроежкин казался человеком, который вышел из дому на несколько минут. Пиджак и крупнокалиберный пистолет он почти всегда оставлял в автомобиле, где на полу перекатывалось с десяток ручных гранат-лимонок, запалы от которых он носил в портсигаре или небольшом дорожном несессере. Другой пистолет — «вальтер» — находился в заднем кармане брюк. Вряд ли эта огнестрельная «игрушка» могла считаться серьезным оружием в бою! Еще до того, как я впервые увидел бесстрашного разведчика Григория Сыроежкина в Испании, мне довелось многое слышать о его славных делах. Вокруг его имени ходили легенды. И вот стою я перед ним, совсем не «легендарным».
Прежде чем начать со мной разговор, Сыроежкин, как бы прицеливаясь, раза два посмотрел на меня. Затем достал из кармана затрепанную записную книжку, полистал ее и не глядя сказал:
— Значит, ты командовал авиационной частью? Кажется так? Но здесь летать тебе не придется. Да, не придется… — Он помолчал, снова полистал свою книжку и продолжал: — В Испанию присылают летчиков-добровольцев и спустя полгода меняют. Конечно, тех, кто вытащил счастливый билет и не остался в здешней земле. Так-то… Война! А ты не только летчик, но и пограничник, оперативный работник. Здесь такие очень нужны. Здесь найдется для тебя важная и интересная работа. Ну как?
