В Заикине Гордей чувствовал нечто таинственное, возвышавшее его над всеми остальными, хотя с виду кочегар был совсем прост: небольшого роста, угловатый, лицо скуластое, неброское; только вот руки у него необыкновенно длинные — огромные промасленные кулачищи обычно болтаются возле самых колен. Иногда кочегар вспоминает о своих длинных руках и сгибает их. Но руки его и в таком положении подвижны, только теперь он двигает не кулаками, а локтями, будто пробирается сквозь толпу.
Серые невыразительные глаза Заикина смотрят пристально, изучающе, взгляд их будто ощупывает осторожно каждый предмет или человека. Несмотря на это, он неловок, постоянно задевает за что‑нибудь, вещи будто сами тянутся к нему и цепляются за него. И люди тоже.
Что привлекает их в кочегаре: прямота, откровенность, добродушие или что‑то еще? Вот тогда он накричал на этих шестерых старослужащих, а они даже не обиделись…
На шкафуте послышались чьи‑то шаги, наверное, это вахтенный офицер идет проверять посты.
Выслушав рапорт, старший лейтенант Колчанов спросил:
— Ну как, Шумов, привыкаете к службе?
— Помаленьку привыкаю, вашскородь.
— Завтра вот на боевую операцию идем. Не боитесь?
— Так ведь бойся не бойся, но двум смертям не бывать, а одной не миновать.
— А все‑таки страшно? Признайтесь.
— Да вроде бы нет, вашскородь. Как все, так и я.
— Вот это похвально! — сказал офицер. — За отечество не должно быть страшно и умереть.
— И за царя — батюшку, — с усмешкой добавил Гордей.
Но старший лейтенант, вероятно, усмешки в темноте не заметил и опять похвалил:
— Молодец, Шумов! Я ценю ваши патриотические устремления.
Сам Колчанов был о царе — батюшке невысокого мнения. Среди офицеров в последнее время ходило много разговоров о близком падении монархии, кто‑то уже требовал конституции, кто‑то даже записался в социалисты. Колчанов же ни к одной партии не принадлежал, хотя его в кают- компании и окрестили либералом за слишком мягкое обращение с матросами. Будучи человеком наблюдательным, он чувствовал, что в настроении людей что‑то изменилось, назревают, несомненно, большие события, которые, возможно, пошатнут и трон Романовых.
Он не разглядел в темноте усмешки матроса Шумова, но иронические нотки в его тоне почувствовал вполне отчетливо и сейчас, поднимаясь на мостик, думал: «Вот до чего дожили, даже этот деревенский парень говорит о царе насмешливо».
3
Осенними штормами и ледяными торосами были ослаблены минные заграждения в Ирбенском проливе, весной их приходилось подновлять, и «Забияка» в эту навигацию уже четвертый раз выходил на минные постановки.
