Эти звуки просыпающейся деревни всколыхнули в памяти Петра все, что было ему так мучительно дорого и мило и что вовсе не избылось в многолетних скитаниях по чужим местам, а только затаилось где‑то глубоко — глубоко и теперь вот выплеснулось вдруг, захлестнуло так, что Петр задохнулся. Он стоял и озирался вокруг, и все ему было до боли знакомо здесь: и эти приземистые, крытые дерном избы, и темнеющий внизу лес, и серебристая лента реки, и потливый запах конского помета, и томное мычание коров.
Дальше он пошел не улицей, а задами — ему не хотелось сейчас ни с кем встречаться, он торопился домой.
Петр дошел до своего огорода, заботливо оглядел плетень. Колья подгнили, в одном месте плетень совсем лег на землю. Петр легко поднял его, поставил и подпер двумя кольями, которые без труда вынул из плетня же. Его удивило, что в в огороде все запущено, грядки не полоты, лук пожелтел, должно быть, падалик, так с весны и стоит нетронутый. Он — еще более удивился, что правый угол, где они обычно насыпали навозные грядки и сажали огурцы, вообще не засажен, а грядки почти сровнялись с землей. И уж совсем встревожился, когда заглянул в хлевушок и не обнаружил там не только коровы, но даже овцы или курицы.
Теперь он заметил, что двор тоже зарос крапивой, беленой и репейником, заплот наполовину разобран, видно на дрова. Значит, все хозяйство порушилось без него, не управилась с ним Акулька. «Ничего, теперь поправлю», — решил он и тут же в изумлении замер на месте: дверь в избу была крест — накрест заколочена досками. Он обошел избу и убедился, что окна тоже заколочены. Вернувшись к крыльцу, он легко отодрал доски и вошел. В избе было совершенно пусто, выветрился даже запах жилья. И в тревожной суматохе его мыслей начала отчетливо проступать одна: «Умер ла». Почти семь лет он ничего не знал ни об Акульке, ни о своей деревне, как и о нем тоже никто ничего не знал, скорее всего, его считали убитым на войне. А он вот чудом спасся, долго скитался по чужим морям и землям и вернулся живой и невредимый. «Может, и она еще жива?» — подумал Петр. И эта мысль его немного успокоила. Он снял из‑за плеча мешок, бросил его на лавку и вышел из избы.
По улице уже гнали за поскотину коров, мальчонка лет семи, должно быть подпасок, стучал боталом и нараспев выкрикивал:
— Поели позывей!
Петр позвал его:
— Не знаешь, где тут хозяева?
— Нету тут хозяев, — сердито буркнул мальчонка и прикрикнул на отставшую корову: — Посла, язва ленивая!
