Лицо атлета искривила нервная гримаса.
«Что ж, спасибо за предупреждение. — сказал он с расстановкой, — Считай, что принял я его к сведению.» Он повернулся и нажал на приборной доске какую-то кнопку — под потолком вспыхнула лампа дневного света, а спереди опустилась металлическая штора, наглухо отделившая салон микроавтобуса от кабины водителя. Конвоиры подобрались и схватились за рукоятки дубинок. Стало слышно, как атлет что-то вполголоса говорит, а шофер громко отвечает: «Будет сделано, товарищ лейтенант!» Шестипалый выключил приемник и сунул его в карман. «Проснись, Калач, замерзнешь!» — окликнул татуированный сидевшего напротив дефективного и пнул его в колено; «Что?! Где?! — всполошился тот, ошалело вертя головой, — Ты чего, Ворон?» «Разговорчики! — после секундного колебания окрысился шестипалый, — Нешто хотите по еблу схлопотать?» «Замерзни, баба!» — дерзко отвечал татуированный. Несколько секунд не происходило ничего, а потом второй конвоир, коротко размахнувшись, с оттяжкой ударил Ворона дубинкой по лбу. «Я это тебе запомню, мусор!» — прошипел тот. «Запоминать можешь. — ощеренный рот и торчавший вперед нос делали охранника похожим на волка, — А ебало разевать — нет. Понял, или повторить?» «Понял.» Конвоир усмехнулся … и вдруг еще раз ударил татуированного дубинкой по лицу: «Я сказал — ебало заткнуть! Понял?» Корчась от боли, как раздавленная змея, вор промолчал. Конвоир положил дубинку на колени, сунул руку под шинель и с остервенением почесался.
Некоторое время они ехали в молчании.
«А я и не знал, что Шимчак племянник самого Пшебышевского.» — как ни в чем не бывало, сказал шестипалый. «А что наш лейтенант под следствием, слыхал?» «Нет.» «И я — нет. Я думал, Шимчак за тот случай под следствие попал.» Второй конвоир нерешительно посмотрел на Рябова (желая, видимо, спросить разъяснений), но так и не спросил.
Некоторое время они ехали в молчании.
Микроавтобус сбросил скорость и повернул. Конвоиры переглянулись. «А-а, чего там голову ломать … — на лице шестипалого заиграла детская улыбка, — Который из них под следствием, который — нет … нам-то что за дело?!..» «Верно! — с воодушевлением согласился второй конвоир, а потом непонятно добавил, — Зато разомнемся сейчас на свежем воздухе …» Он плотоядно посмотрел на заключенных и, снова став похожим на волка, рассмеялся. Шестипалый подбросил свою дубинку и ловко поймал ее за рукоятку.
По тряске и качке можно было судить, что воронок едет по грунтовой дороге. Еще один поворот — и они остановились. Хлопнула дверца кабины, быстрые шаги обежали микроавтобус, загремел запор задней двери. «Граждане преступники, па-адъем! — скомандовал шестипалый, — Пожалте пиздюли получать … — он залился идиотским смехом, — … в целях облегчения чистосердечного признания … ха-ха-ха!» Задняя дверь распахнулась — на пороге стоял атлет и нервно улыбался: «На выход!» Конвоиры отомкнули наручники от скамей и вытолкали заключенных из микроавтобуса, потом достали из кобур пистолеты. (Сияло солнце, стояла тишина, царило безветрие. На
