Оказывается, ему причитались какие-то деньги «на проезд до места жительства», как иногороднему. Нужно было свернуть в ряды приземистых, клочьями побеленных, проваливающихся амбаров — предлагерный хоздвор — и отыскать там кладовщицу по кличке Помидориха. Она ведала «проездом до места жительства». Она же шмонала женщин, приезжающих к мужьям, детям и братьям на длительные свидания. Лазила немытыми пальцами бесцеремонно. Коротконогая, длиннорукая, почти беззубая — лишь два передних резца черны от чифира — и косоглазая. Возраст, разумеется, неопределим.
— Считай денюжки-то! Вот, гляди, сто пятьдесят рублев.
Ровно на пачку приличных сигарет и зажигалку. А то ведь коробок спичек только в кармане.
— А вещи тута твои…
— Какие еще вещи? — удивился Захар.
— В которых прибыл. Вот, в мяшочке. Все записано. — Помидориха потянула из большой кучи серый брезентовый мешок с деревянной биркой. — Брать будешь?
— Нет.
— Точна?
— Нет.
— Ну-ну…
И так, тварина, захохотала, зашлась в крякающем кашле, что Захару стало не по себе. Он выскочил из амбара и вдохнул холодной влаги, июньской холодной воздушной влаги. «Не сглазила бы, падаль», — мелькнуло в голове. Но воля перекрыла впечатлениями.
Только теперь он заметил, что цвета окружающего мира стали более яркими, отчетливыми, впивающимися в глаза. Появился объем. Ведь в зоне тоже были деревья, но тусклые отчего-то, плоские…
Лагерные шмотки он сжег на обочине. Как и положено. Хотя в приметы, как бы сказать … «У моих врагов тоже 13-е число», — говорил Захар. Но сжег. Переоделся в то, что привезла Маргошка. Туфли чуть-чуть поджимали. Ноги разбились в казенных безразмерных башмаках. Но виду не подал, не хотел расстраивать. Знал, что выбирала, думала, как он будет выглядеть.
Трасса.
Гаишники.
Отдал сто пятьдесят рублей за превышение.
В карманах пусто.
Лето.
Город.
Распрощались с Дыней. Друзьями они и не были. Так просто, выручил. И его как-нибудь выручат.
Ему было очень неудобно спрашивать у Маргошки деньги. Ведь унижение — брать деньги у женщин. Но он должен был отправить в зону — Валерчику Минводскому — бандероль с чаем и сигаретами. И если бы он не сделал этого, то ничего страшного не произошло бы. Просто Валерчику стало бы очень неловко за друга, который откинулся и пропал, и забыл… И лагерные зубоскалы скалились бы издевательски: «Шо, кинул тя братан!»
У Маргошки оставались последние двадцать баксов. Билеты «до места жительства» были куплены ею еще в Москве. Два билета. В двухместное купе. Ей хотелось вдвоем, чтоб никого больше, никаких харь.
