Здесь мы и остановились. Айлия спала. Мать достала чашу, изображавшую сложенные ладони. Держа её в когтях, она медленно поворачивала голову, как бы в поисках направления, а затем пошла к одному из деревьев и опустилась на землю. Я пошла за ней, ведомая тем же слабым запахом.
В маленьком бассейне журчал источник. Над ним зеленели нежные стебельки, с мелкими жёлтыми цветочками. Мы в детстве называли их «глазастиками». Они были хрупкими и держались всего один день, но это были первые весенние цветы.
Мать встала на колени и до половины наполнила чашу водой из источника. Осторожно держа её обеими лапами, она вернулась к нашему временному лагерю под деревьями.
— Разведём костёр? — спросила она отца.
Его рогатая и клыкастая голова закачалась.
— А это необходимо?
— Да.
— Пусть так.
Я уже собирала под мёртвыми деревьями длинные и сухие стебли и ветви, выбирая те, которые дадут сильный, приятно пахнущий дым, и достаточно высохшие, чтобы горели быстро и ярко.
Отец тщательно сложил маленький костёр и зажёг его. По знаку матери я бросила в огонь щепотку трав, которые она собрала на стоянке племени.
Джелит наклонилась над огнем, держа чашу обеими лапами и пристально вглядываясь в неё. Я увидела, что вода в чаше затуманилась и в ней появилось ясное рельефное изображение. В глубине чаши стоял мой отец — не чудовище, следившее за костром, а человек. Я поняла, что надо делать, и присоединила свою волю к воле матери. Но даже вдвоём это было трудно. Изображение в чаше медленно изменялось. Оно становилось бесформенным, чудовищным, а мы следили и напрягали волю. В конце концов изображение полностью совпало с тем существом, которое вело нас через реку.
Тогда мать дунула в чашу. Изображение исчезло, осталась только вода, такая же чистая, какой была в начале. Когда мы подняли головы, стараясь выпрямить наши горбатые спины, мы увидели, что отец снова стал человеком.
Мать передала чашу отцу, а не мне. Она посмотрела на меня с некоторым сожалением, если такое выражение можно было заметить на её страшной морде, и заметила:
— Он самый близкий…
Я кивнула. Она была права. У него мысленное изображение выйдет наиболее отчетливым. Я послала свою силу отцу, пока мать отдыхала. Я тоже чувствовала нарастающую усталость и принуждала себя к борьбе. Мать в чаше медленно превращалась из высокой статной женщины в безобразное чудище, пока мы не решили, что сделано достаточно, и отец сдул отражённого в воде демона в ничто.
