Те, кому случалось бывать в непосредственной близости от опор Арки, рассказывали, что они не производят никакого особенного впечатления — что-то вроде циклопических бетонных ног, уходящих под воду. Зато вверх они простирались настолько, насколько хватало глаз, теряясь и небе. Арка отнюдь не была обычным сооружением. Она представляла собой устройство, сообщающееся с другим таким же — или с другой половиной самой себя — на расстоянии многих световых лет, в океане Нового Света. Может, думал Турк, она на самом деле совсем не здесь, а на орбите одной из этих звезд? От таких мыслей у него холодок пробегал по спине. Арка казалась пассивной и безжизненной. Но на самом деле она следила за всем, что происходит по обе стороны от нее, управляя двусторонним движением, — в этом и заключалось ее назначение. Птицы, плавучий мусор, подхваченный штормом, океанские течения, проходя под Аркой, продолжали свое движение, как нив чем не бывало. Воды океанов Земли и Нового Света не смешивались. Но когда под Аркой проходило судно с людьми на борту, она подхватывала его и переносила в немыслимую даль. Все, кто побывал за Аркой, говорили, что сам переход совершается до обидного незаметно. Тем не менее Турку хотелось во что бы то ни стало увидеть это своими глазами. Поэтому он и остался на палубе, а не в трюме, где даже не поймешь, «там» ты уже или еще «тут», пока не проревет по традиции корабельный гудок.
Он сверился с часами. Уже вот-вот. Он ждал — и вдруг из темноты в слепящем свете прожекторов появился Томас, насмешливо глядя на него.
— Ну да, — сказал Турк, опережая неизбежные реплики, — у меня это первый раз.
— Черт, — ответил Томас, — можешь не объяснять. Я сам всегда выхожу в этот момент на палубу, днем или ночью. Не выйти — все равно что проявить неуважение.
К кому? К гипотетикам? Турк не стал уточнять.
— О, бог ты мой, — сказал Томас, повернув к небу свое старческое лицо. — Вот оно.
Турк завороженно смотрел вверх, на Арку. Звезды смешались и заколыхались над ее вершиной, словно отражения огней за кормой. Вокруг «Пустельги» сгустилось что-то наподобие тумана — только без характерного запаха влаги. У Турка слегка закружилась голова и зашумело в ушах. Звезды тотчас появились опять, но уже другие — более четкие, яркие. Небо стало темнее, и воздух — другим на вкус: соленым, бодряще-свежим, теплым, — он омывал палубу, точно приветствуя корабль. И должно быть, на мостике наверху стрелка компаса уже совершила скачок — как это бывало всегда при переходе через Арку, — судя по утробному басу корабельного гудка. Но этот трубный глас все равно звучал с какой-то растерянностью посреди океана, еще до недавних пор не знавшего людей.
