«Пустельга» была не лучшей возможностью для этого. У корабля не было будущего, поэтому он почти не ремонтировался. Он мог бы и не доплыть до места назначения. Это понимал весь экипаж — от капитана-филиппинца до неграмотного мальчика-стюарда из Сирии. Вместо обетованной земли можно было запросто пойти на дно. Море уже поглотило множество судов, направлявшихся к Берегу Лома. Таких ржавых танкеров, нашедших себе последнее пристанище под Аркой гипотетиков, было немерено.
Но погода в Индийском океане стояла обнадеживающе тихая. Поскольку для Турка это было первое путешествие в Новый Свет, он отважился — не обращая внимания на насмешки со стороны матросов, — остаться на палубе во время перехода. Ночного перехода через Арку. Он облюбовал себе местечко в углу полубака, где не так дуло, прилег на подушку из бухты троса — грубого выцветшего каната из текстильных отходов, — вытянулся и стал смотреть на звезды. За те годы, что Земля пробыла в своем Спин-коконе, Вселенная стала старше на четыре биллиона лет, и все звезды на небе перемешались — вот уже тридцать лет, как у них не было имен, — но других звезд Турк никогда не видел. К концу Спина ему не было и пяти. Его поколение выросло в пост-спиновскую эпоху, и сам факт, что можно переплыть на корабле с одной планеты на другую, никого уже не удивлял. Но Турк в отличие от многих так и не научился воспринимать это как нечто само собой разумеющееся. Для него это по-прежнему оставалось непостижимым.
Арка гипотетиков представляла собой сооружение, неизмеримо превосходящее все когда-либо созданное человеческими руками. В масштабах мироздания — в масштабах среды обитания гипотетиков — она, конечно, была почти ничтожна. Но для Турка она являлась, самым величественным творением, какое только можно себе представить. Конечно, он много раз видел Арку на фотографиях, в фильмах, на всякого рода диаграммах, но все это не давало совершенно никакого представления об ее истинных размерах.
Впервые он увидел ее наяву в порту на Суматре, где он поднялся на борт «Пустельги». В ясную погоду можно было разглядеть ее восточный край. Особенно на закате — когда косые лучи солнца взбегали по ее бледному обручу, делая его похожим на заостренную золотую дугу. Но теперь она была у него прямо над головой. Кто-то когда-то поэтически сравнил Арку с обручальным кольцом диаметром в тысячу миль, упавшим в океан. Верхняя часть кольца терялась за облаками, а нижняя — уходила глубоко в недра земли. С палубы «Пустельги» другого конца Арки, конечно, не было видно, зато виднелась самая ее вершина — серебристо-голубой мазок в гаснущем небе, контрастирующий с тускло-красным основанием дуги. Арка слегка дрожала в жарком сумеречном воздухе.
