- Вас кто перевязывал, Фаинберг?
- Не знаю, какой-то мужчина смазал лицо и перевязал голову.
- Садитесь, я сейчас вас размотаю.
Я сел на стул, врач подошел с ножницами и стал разрезать бинты. Через минуту я орал от боли, но этот лекарь, словно не слышал меня, содрал последний клочок бинта и зацокал языком.
- У вас много порезов, но вот здесь есть одна некрасивая ранка. Потерпите, операционная занята, я кое что посмотрю сам.
Я закрыл глаза, чувствую как врач копошится надо лбом. Вдруг резкая боль ударила по мозгам. Я приоткрыл один глаз, другой не мог, теплая кровь затекла в него. Этот живодер держал в руках блестящие щипцы, с зажатым в них куском стекла.
- Придется вам долго полежать, эта штучка, - врач крутит перед моим глазом стеклом, - чуть поцарапала вашу лобную кость. Хоть не пробила череп, но это все равно неприятно. Я вас сейчас опять забинтую. Вы извините, сестры все нарасхват, так что придется это сделать мне.
Он обработал раны, какой-то желтой вонючей жидкостью и стал обматывать голову бинтом. И тут глухой удар потряс все здание, потом другой. Доску с окна сорвало, лампочки разлетелись, а стены затряслись и посыпалась штукатурка с потолка. Вдруг как ухнет, все подпрыгнуло, стены зашатались.
- Вон из здания, - орет врач, бросив бинты.
Он первым выскакивает из кабинета и споткнувшись о ноги проснувшейся женщины валится на пол в коридор. В здании началась паника, везде крики, вопли и мечущиеся люди. Я не могу никак справится с бинтом, наполовину накрученным на мою башку, на половину размотавшимся и валяющемся на полу. Собираю свободный кусок бинта гармошкой и складываю в карман. В коридоре становится потише , выхожу и вижу полный разгром. Везде мусор, валяющаяся мебель, битые стекла. В одной части коридора в потолке видна огромная дыра, пол пробит тоже и из него над досками торчит большое чугунное кольце с несколькими звеньями якорной цепи. Боже ты мой, да это же настоящий якорь. Вот это, да. Он же из порта. Я подхожу поближе и заглядываю в пролом вниз. Лапы якоря распластались на бетонных плитах подвала, там же лежит наполовину раздавленный человек.
Выхожу из школы и не узнаю местность. Город интенсивно горел вновь. Везде новые развалины и новые пожары. Тушить уже было некому и бесполезно, все что могло гореть, выгорало, заполняя улицы дымом. Оставшиеся в живых легко раненые и отравленные люди разбредались по еще не очень дымным просветам улиц. Группа солдат национальной гвардии, в нелепых противогазах, на носилках пытались унести тяжелораненых куда то в дым.
