— Граф, — сказал я, — о чем бы мы ни заговорили, вы всегда преподносите что-то неприятное.
— Простите, — сказал он виновато, — но когда вы заговорили про первую возвышенную любовь, я вот так сразу и подумал про Федду… Что, не угадал? Еще раз простите, но насчет той дамы из преисподней я еще не имею достаточно сведений, однако восхищаюсь вашей способностью политика совмещать приятное с полезным и весьма даже нужным.
— Граф, — сказал я настойчиво, — не думаю, что так уж обязательно попаду в ад.
— И я не думаю, — воскликнул он. — Просто вы, как политик, и на той стороне заводите нужные связи… ну, я уверен.
Я посмотрел на него молча тяжелым взглядом. Альбрехт умен и проницателен, но в этот раз меня переоценил. Я не завожу эти связи, они сами как-то заводятся.
— Давайте угощу вас кальвадосом?
— Название звучит благородно, — ответил он заинтересованно. — Кто пьет такое вино?
— Гм, — сказал я, — лучше попробуйте вот этот выдержанный виски.
И все-таки Альбрехт даже заплетающимся языком продолжал рассуждать о разрастающихся территориях, когда другие после первых же глотков коньяка начинают заинтересованно оглядываться, в надежде увидеть женщин.
Лично моему высочеству, объяснял он тяжеловесно, везде не наскакаться, да и не дело это, уважать перестанут, а так до дальних земель все мои распоряжения будут доходить по полгода. А зимой, как вот сейчас, все вообще обо мне будут забывать, и чтобы напомнить, нужно всякий раз летом снаряжать армию, но это трудоемко и дорого.
— Естественно, — говорил он неспешно, — раз личного надзора нет, то все указы будут исполняться так, как угодно местным лордам, а не далекому королю… пусть уже королю.
Я зыркнул с подозрением, но поправлять не стал, буркнул:
— А я и не собираюсь выводить из захваченных территорий войска.
— Точно?
— Абсолютно, — отрезал я. — Или вы думаете, Макс восхочет объявить себя королем где-нибудь в Аганде?
Он сказал с удовольствием:
— Ах, мы побываем и в Аганде?
— Это я так, — ответил я, — к слову пришлось.
— Я так и понял, — сказал он. — Макс не поднимет мятеж, но кто-то возжелает, люди честолюбивы не в меру. Однако подавлять силой — это вызвать еще больше недовольства. Крестьяне обычно все-таки преданы своему лорду, начнут сопротивление, а вам только народных волнений не хватало.
Я понизил голос:
— Граф, к нам идет первая тысяча рыцарей братства Ордена Марешаля. Герцог Готфрид получил не только право, но и указание открывать отделения Ордена во всех королевствах и во всех местах, где это возможно.
