– Тоже мне, вояки! С бабами справиться не можете!
Аринка только тут заметила, что девицы, несмотря на ее распоряжение, подошли поближе и с любопытством осматривали побоище, а некоторые подталкивали друг друга локтями и посмеивались; наверняка над опростоволосившейся в очередной раз Млавой. Но стоящие наособицу, чуть в стороне от остальных Анна-младшая, Мария и Прасковья явно не разделяли настроения своих подружек. И глядели не на Млаву, а на растрепанных и помятых мальчишек, так бесславно проигрывавших сражение до Веркиного вмешательства.
– Куда вам воевать… Защитнички!
– Что, не угодили? – Прокоп шагнул к девчонкам и глянул в упор на Аньку. – Вот так надо было? – и неожиданно коротко, без взмаха, врезал ей по уху здоровой левой рукой.
Анька без вскрика со всего маху шлепнулась на задницу, ну совсем как Млава только что, и ошалело захлопала глазами: воин рассчитал удар точно, оглушил, но не сильно – только так, как и хотел.
«Господи! Ее-то за что?! Где его носило, когда Антонина тут всех чуть не поубивала? А теперь на девчонке срывается?!»
Аринка дернулась к ним, но ее опередила Машка. Сжав кулаки, она подскочила к наставнику, загораживая от него сестру:
– За что?!
– И тебе непонятно? – Прокоп уперся своим железным крюком Машке в грудь. – Вы что ж, хотели, чтобы они баб по-настоящему били, как мужей? А?
Машка молча отшатнулась от Прокопа, но тот и не думал оставлять ее в покое:
– Отвечать наставнику! – Окрик был таким, что все девки дружно попятились, даже сидящая на земле Анька заскребла пятками, пытаясь отъехать назад. – Что, языки проглотили? Или впрямь хотите, чтобы они, – ветеран качнул головой в сторону Антонины, – тут с разбитыми мордами да поломанными костями валялись? А?
– Так у нее и так вся харя… – донесся со стены голос кого-то из артельщиков.
Прокоп вскинул голову на столпившихся плотников, но обратился вовсе не к ним:
– Дежурный урядник!
– Здесь, господин наставник!
– Пошлешь на кухню, чтобы передали: сегодня и еще два дня плотникам ничего, кроме репы и воды, не давать! Больно резвыми стали, видать, на стройке не утруждаются.
Со стены донесся недовольный ропот, сквозь который прорезался голос Сучка:
– Такое только боярыня может приказать, а не…
– Молчать! – взревел Прокоп. – Прочь отсюда, не то велю тупыми болтами стрелять!
Артель в полном составе исчезла с глаз, будто и не было.
– Да-а, красота! – наставник обвел глазами «поле боя».
А поглядеть там было на что: Тонька, с окровавленной физиономией, оглушенная и слегка придушенная, наконец утихла и осела, как квашня, совершенно придавив своими телесами оказавшуюся под ней Верку. Та, правда, не сдавалась и трепыхалась изо всех сил. И хотя голос Говорухи звучал сейчас приглушенно, не все слова можно было расслышать, но лаялась жена Макара с не меньшим, чем обычно, запалом и в выражениях не стеснялась.
