«Господи, ну и дура ты, матушка-боярыня! Сама же дочек учила: «Ничего не делать своими руками, все через холопок, но без ругани и рукоприкладства», – чтобы научились повелевать. А к себе это приложить не догадалась? И чего мучилась, каково это – быть боярыней? Да вот так! Прямо перед носом все лежало, а не увидела, пока не перепугалась. Только потом и поняла, что бояться нечего. Ну… почти нечего, вернее, есть способ справиться[3]».
– Ну что ж, вижу, понимаешь ты все правильно и поступаешь… тоже правильно.
Анна усмехнулась внезапно пришедшей в голову мысли, а Листвяна, не поняв смысла усмешки, насторожилась. А все просто: Анна поймала себя на том, что заговорила с ключницей так, как Корней разговаривал с Лукой Говоруном. Оба – зрелые, много повидавшие мужи, главы больших и сильных родов, оба во многом понимают друг друга без слов, но один над другим начальствует. Не потому, что первый сумел возвыситься, а второй вынужден подчиняться, а потому, что Лука ПРИЗНАЛ Корнея вышестоящим и тем самым, наряду с подчинением, приобрел право на особые, более близкие отношения с Корнеем.
– Да, правильно! Хвалю. Теперь попробуем и дальше так же. – Анна не стала выделять голосом слово «попробуем». И так было понятно: мы обе отныне будем вести себя друг с другом иначе, а что из этого выйдет – увидим. – И для начала снова спрошу: как себя во главе молодух-стрелков мыслишь?
– А как мыслить-то? Не десятницей же? Баб-десятниц не бывает. Все мы в воле Корнея, как он велит, так и будет.
Нет, Листвяна вовсе не притворялась дурочкой и смысл повторного вопроса прекрасно поняла, но намеренно отдавала первенство Анне – пусть сама опишет то, как это должно выглядеть, а потом и обсудить можно.
– А воеводой?
– Воеводихой? – враз насторожившись, переспросила Листвяна.
– Я сказала: ВОЕВОДОЙ. Воеводой бабьей дружины… МОЕЙ боярской дружины.
– Как это? А Корней… знает? – Листвяна не просто удивилась, а даже растерялась. – А зачем?
– Корней все знает… что считает нужным знать, а что считает ненужным, все равно знает, только виду не показывает. – Анна и сама затруднилась бы объяснить смысл произнесенной фразы, но получилось туманно, а потому многозначительно и даже слегка угрожающе. – А зачем? Детей наших кто защищать станет? Каждодневно и ежечасно, и не только оружием. Чужую обмолвку вовремя услышать и правильно понять, приглядеть незаметно за нужным… и ненужным человеком… Да и болт, с неожиданной стороны пущенный, тоже дело великое. Тем, что именно с НЕОЖИДАННОЙ стороны. Ты разве не хочешь, чтобы твоих детей так оберегали?
