— Получается, что я же еще и виноват?
— Это все подсознание, — буркнула я все еще довольно сердито. — Надо полагать, оно рассчитывало, что ты меня спасешь, — я поплотнее завернулась в теплую ткань. — Знаешь, иногда очень хочется, чтобы о тебе позаботились.
— Не очень-то ты это позволяешь, — хмыкнул он.
— Боюсь избаловаться. Ненавижу, когда садятся на шею, и страшно не хочу оказаться в этой роли.
— На тебя, пожалуй, сядешь.
— Дурак ты, Ильин, хоть и умный. Я боюсь роли всадника, а не лошади. Давай-ка закроем эту тему. И попробуем начать с самого начала.
— Только объясни мне, христа ради, хоть в двух словах — чего тебя вообще сорвало с катушек?
— Сразу после того, как ты объяснишь, как ты догадался, что я сижу в холоде?
— Элементарно, Ватсон! У тебя опять воду горячую отключили. Так чем я тебя так всполошил, солнышко?
— Мне в первый момент показалось, что это я ее убила. Пришла к Котову, решила, понимаешь, дура такая, лодку раскачать, авось что всплывет, Куприяновым интересовалась. И вот результат — начинают убирать опасных людей.
— Ты и сейчас так же думаешь?
— Нет. Уже посчитала. По времени не получается. Я только-только побывала в «Тонусе», и здрассьте-пожалуйста — они уже успевают организовать еще одно убийство? каким образом? Угостить человека барбитуратами без его ведома — для этого фокусником надо быть. Они же горькие, в отличие от трихопола. Может, есть исключения, не знаю, но по-моему, вся группа. И, кстати, почему я до сих пор живая, раз я тоже в курсе? А самое главное — почему не сам Куприянов, а его жена? Она что, имела какое-то отношение к клинике? Тогда мой визит ничего, в общем, не менял. Может, эта фигурка совсем из другой партии? Если я правильно поняла ситуацию, «Тонусу» угрожал сам Куприянов, а не его супруга. И Слава это помнит, и в блокноте… ну, ладно, в блокноте Марк мог не дописать, хотя вряд ли… но в таблице-то, где восклицательные знаки — Куприянов Валерий Петрович. Он сам, кстати, что говорит?
— Он… как бы это поточнее… он в шоке, но ничем особенно помочь не может. Они собирались разводиться, поэтому о жизни супруги он знал не очень много. Раньше она не пользовалась никакими успокаивающими препаратами, но сейчас он мог этого и не знать. Сомневается, но ручаться не может. Ну и прочее в этом духе. Нет, не знаю, не был, не участвовал, не привлекался…
— А «Тонус»?
— Я не спрашивал. Дело не у меня, картинка ясная… да и дела-то никакого нет — несчастный случай.
