Правда о Порт-Артуре. Часть 1 | страница 8
Все старались показать, что заняты деломъ. Однако, все это дело сводилось къ писанію приказовъ, рапортовъ и отношеній. Остальное же делалось само собой. Грянувшій громъ войны не разбудилъ въ генерале давно уснувшей совести. Подчиненные старшіе начальники, находясь подъ обаяніемъ "генеральскаго ничего-неделанія" – на него главами кивали, но и пальцемъ не думали двинуть, чтобы установить хотя маломальскій порядокъ. Офицеръ-бюрократъ показалъ себя во всей красе.
Но за то все, начиная съ генерала Стесселя и кончая последнимъ солдатомъ, знавшіе японцевъ только по темъ лицамъ, которыя проживали въ Артуре, глумились надъ ними.
– Что японецъ? Мошка! Смехъ! На штыке засушу и въ>письме домой пошлю, – серьезно говорили солдаты.
Генералъ Фокъ, начальникъ 4-й стрелковой дивизіи, къ мненію котораго Стессель прислушивался, который поэтому творилъ все, что ему вздумается,- генералъ Фокъ твердилъ всемъ и каждому, что японецъ "дуракъ".
– Японецъ дуракъ, потому что по японскому полевому уставу его стрелковыя цепи при наступленіи разсыпаются густо.
Генералъ пріезжалъ въ вверенные ему полки и объяснялъ солдатамъ о глупости японцевъ такимъ образомъ: построятся роты; выходитъ Фокъ.
– Ребята! Японецъ дуракъ и т. д. Первая шеренга, отвечай! Почему японецъ дуракъ?
Рота хоромъ отвечаетъ:
– Потому, что при наступленіи разсыпаетъ густо цепи.
Удивительно-ли, что после такихъ популярно-вразумительныхъ пріемовъ, наши солдаты до первыхъ серьезныхъ столкновеній считали японца "дуракомъ"? После же, систематично передъ нимъ отступая и неся жестокія потери, они уже потеряли веру въ слова своего начальства.
Вообще, вся система нравственнаго воспитанія вверенныхъ генералу Фоку полковъ была более, чемъ оригинальна. Мне глубоко врезался въ память следующій инцидентъ въ одной изъ ротъ дивизіи генерала Фока (въ какомъ полку, точно теперь не помню). Пріезжаетъ генералъ Фокъ. Рота строится. Является передъ фронтомъ генералъ. Начинается популярное изложеніе недостатковъ строеваго устава японцевъ. Затемъ генералъ обращается къ роте.
– Унтеръ-офицеръ N – дуракъ! Почему? Потому что укралъ и попался.
– Первая шеренга, отвечай! Почему унтеръ-офицеръ N дуракъ?
Рота хоромъ отвечаетъ.
– Потому что и т. д.
Побалагуривъ съ солдатами, генералъ шелъ къ офицерамъ, чтобы путемъ дружеской беседы, за стаканомъ чая сблизиться съ ними. Разсказывая какъ-то о турецкой кампаніи, онъ спросилъ присутствовавшихъ:
– А знаете, какъ я получилъ Георгіевскій крестъ? Нетъ? Ну, такъ вотъ какъ. Бывало, я присмотрюсь, куда турецкая артиллерія больше направляетъ огонь – туда и не иду, а хожу до противоположной стороне, но далеко впереди. Вотъ начальство и решило, что Фокъ храбрый. Я не говорю; нужно быть храбрымъ, но съ умомъ. Изъ всего нужно извлекать пользу. Въ особенности теперь. Зря умереть можно, а офицеръ дорогъ на войне. Солдаты безъ офицера – стадо барановъ.
