— Даже про Гольфстрим! Ну что вы, с ума сошли, какие потоки!
— Ну и ладно. Но ты знаешь вообще, где это, Гибралтар, Гольфстрим, а?
— А вы… знаете что, — сказал Паша, — мне это надоело. Я не собираюсь больше перед вами оправдываться. Всё, всё, хватит абсурда. И платить за меня не надо, себя только не забудьте… — С этими словами Паша встал, чтобы пройти к стойке, но Пётр тоже встал и нагловато приобнял его за плечи.
— Да идите вы нах!.. — Паша попробовал скинуть руку Петра со своего плеча, но это у него не получилось. Глеб громко поцокал языком, Паша перевёл взгляд на него и увидел, что тот крутит пальцем у виска. Кому он это показывал, ему или Петру, Паша не понял, но вдруг почувствовал, что в левый бок ему упирается что-то твёрдое. Он не сразу понял, как это может быть, потому что одна рука Петра лежала на его плечах, а другая держала кружку. Но тут он заметил, что кружку рука больше не держит, а вот ему в рёбра и в самом деле упёрлось что-то узкое и твёрдое… И тут я третьей рукой, лежавшей у пояса… Но не будут же они прямо здесь… Однако он сел на стул.
Пётр тоже сел, Глеб, ещё два раза цокнув языком, улыбнулся и сказал:
— Стоп, стоп, стоп… И правда: мы что-то зациклились, да, Петь? Шутка больше не катит. Мы хотели тебя разыграть, Пашенька! Ну, чтоб веселей было, да? Знаешь, программа такая была «Розыгрыш», по Первому? Вот мы решили свою серию снять, хе-хех.
— Прости, Паш, придурков, — сказал Пётр, — это у нас от переутомления. Много было всего за последние дни, не спали, весь этот брейн-шторминг, или как его… это нервный смех такой теперь у нас, фак… Ну да всё теперь, пошутили и будет. Пистолет игрушечный, брызгалка, детям купил. Всё. Пойдём покурим? Здесь же нельзя? А курить после пива ох как хочется… На улицу выйдем, да? Или в соседний дворик, я видел по дороге, тут славные дворики такие достоевские… Или тебе Ясная Поляна, говоришь, снилась?
— Здесь на кухне можно курить, — сказал Паша, сам не понимая, зачем он это говорит. Видимо, от «придурков» — как они сами себя назвали — исходило какое-то заразное безумие… Недаром он неожиданно для себя забормотал ещё там, в метро, на прощанье (как он думал) стишок про козла и осла, который не вспоминал с детства, ну да, сам же себе и накаркал…
И вот так же он сейчас ляпнул, не думая, про кухню.
Тут же он опомнился: зачем идти с психами в полностью замкнутое пространство?
— Хотя нет, — сказал он, — я забыл, там для своих — «приват».
