Энни быстро заморгала ресницами, но слезы все же закапали с них на щечки. Девочка тяжело сглотнула подступивший к горлу комок. Ей казалось, ничего не может быть хуже того, что от нее сейчас требуют. Больше не видеться с доктором… Не сидеть рядом с ним на красивом кожаном сиденье его автомобиля… Не слышать его смех… Не видеть, как его загорелые руки тянутся к ней, чтобы поднять ее в воздух… Не ощущать больше восторга от полета… Не стоять на углу и не видеть, как он машет ей, остановив свой автомобиль… Никогда… Никогда… Никогда…
– Обещай мне, дорогая.
Энни хотела ответить, но не могла выговорить ни слова. Кейт притянула ее к груди и крепко прижала.
– Не плачь, любимая, не плачь. Не надо плакать.
Сара и сама утирала уголки глаз краешком передника.
Кто-то постучал дверным молотком во входную дверь.
Кейт бросила испуганный взгляд на свою мать.
Та ее успокоила:
– Все в порядке, дорогая. Это страховой агент. По стуку слышно.
– Ты ведь его не впустишь в дом? – забеспокоилась Кейт.
– Нет, дорогая.
Сара взяла из чашки, стоявшей в уголке горки для кухонной посуды, несколько монет, вытащила из комода гроссбух и вышла в переднюю.
– Успокойся, дорогая, – сказала Кейт дочери, – вытри слезы. Мы сегодня поедем в Ньюкасл…
Но, не докончив фразу, запнулась. Кровь медленно прилила к ее лицу, когда Кейт узнала голос разговаривающего с ее матерью человека. Нет, она его не впустит… Но гость уже был в передней. Кейт оттолкнула Энни в сторону. Дочь, словно заколдованная, уставилась немигающим взглядом на дверь. На ее лице застыло выражение жалости к самой себе. За несколько секунд Кейт успела принять и отвергнуть решение… Сбежать наверх? Нет. Лучше встретиться с ним сейчас и раз и навсегда расставить точки над «и». Подобно опутанной нитями паутины мухе, которая не в состоянии пошевелиться, как будто ее заковали в железные кандалы, Кейт чувствовала, что не поддающаяся человеческой воле череда событий накрепко держала ее прикованной к судьбе. Все попытки освободиться ни к чему не привели, а грязные инсинуации кумушек с Пятнадцати улиц делали ее положение отнюдь не завидным. Надо во что бы то ни стало заставить замолчать этих сплетниц, лишив их почвы для кривотолков. А еще надо избавиться от страстного желания, которое ее пожирает. Вдруг Кейт озарило… Теперь она знала, что предпримет, хотя решение казалось несколько странным. Еще утром она с презрением отвергла бы его, но теперь оно казалось Кейт единственным выходом из патовой ситуации. Она чувствовала, что ее судьба предрешена. То, что должно случиться, обязательно произойдет. Что бы она ни делала, что бы она ни изучала, злая судьба каждый раз поворачивает ее на уже проторенный путь, путь, предопределенный ей с самого рождения.
