Кейт улыбнулась.
– Знаешь, ты только и говоришь, что я болтаю глупости или поступаю неразумно. Признаться, меня это немного беспокоит, доктор Принс. Ты слишком высокомерен.
– Я? Высокомерен?
– Да. По крайней мере, сегодня.
– Ладно… Я буду кроток, словно ягненок. Только прошу разрешить мне уладить твои денежные дела.
Она прижала палец к его губам.
– Не будем об этом. Я серьезно… Не будем тратить время попусту.
Вдруг Кейт издала восклицание и, открыв свою сумочку, извлекла оттуда небольшую плоскую оловянную коробочку со следами эмалевой картинки на крышечке.
– У меня есть для тебя подарок, но чур не смеяться. Это мои четки. Я не расставалась с ними с самого детства. На, бери. Я до сих пор не избавилась от своих суеверий, всегда ношу четки с собой, хотя последнее время нечасто молюсь. Если ты возьмешь их, то частичка меня всегда будет с тобой.
Родни взял крошечную коробочку кончиками пальцев.
– Большое спасибо, любимая. Я всегда буду носить твой подарок с собой, – сказал он, а затем, улыбнувшись, добавил: – Теперь нам не хватает лишь благословения отца О’Молли.
Оба рассмеялись, раскачиваясь из стороны в сторону, не в силах справиться с приступом безудержного веселья.
– Кажется, прогресс налицо, – совладав с собой, сказал Родни. – Теперь мы не злимся, а просто смеемся над стариком. Что скажешь, дорогая?
Но Кейт молчала. Вдруг Родни увидел слезы, катящиеся по ее щекам.
– Любимая! Не плачь, – попросил он. – Осталось три минуты. Лучше улыбнись. Я хочу запомнить тебя улыбающейся, хочу видеть, как твои глазки пускают мне чертиков. Скажи, что никогда меня не забудешь. Скажи!
– Я никогда тебя не забуду, Родни! Береги себя!
Он нежно вытер лицо любимой носовым платком.
– Бог видит, что у тебя больше оснований бояться за себя, чем за меня. Я буду находиться за десятки миль от линии фронта.
Кейт порывисто повернулась на звук.
– А вот и поезд! О, нет!… Раньше расписания! Остановка – минута! Дорогой! Не уезжай! Я еще не все тебе сказала! Я люблю тебя! Люблю!
Они стояли, обнявшись, в ожидании, пока поезд остановится. Двери открылись. Родни с трудом оторвался от Кейт. Его лицо как-то вдруг напряглось и посерело в тусклом свете, льющемся из окон вагонов.
– Люби меня, дорогая. Кроме тебя, у меня никого нет и никогда не будет. До встречи, любовь моя.
Он зашел в вагон. За ним закрыли дверь. Поезд тронулся с места.
Она осталась стоять на платформе одна-одинешенька, словно ничего и не было, словно их встреча была всего лишь чудесным сном.
