Минут десять я корячился, пытаясь перенести руки из-за спины вперёд и в конце-концов у меня получилось. К счастью, я был просто связан, а не закован в наручники или не обмотан проволокой. Да и руки связали неправильно, — дятлы! не тыльными сторонами кистей друг к другу, а как в плохих фильмах вяжут заложников бандиты-недоумки тупо обматывая кисти верёвкой. Хоть бы в локтях ещё прихватили, идиоты! Хотя, чего это я? Молодцы! Умницы! Ещё минут десять я провозился с узлами, но смог освободить руки, с наслаждением начав разминать онемевшие конечности. Вот тут-то я чуть не взвыл снова! Было полное ощущение того, что я опустил их в кипяток, до того больно стало, когда кровь вновь нормально побежала по своим путям-дорогам. Когда боль прошла и руки пришли в нормальное состояние, я занялся связанными ногами. Так вот — по сравнению с ними рукам было не больно! Но прошло и это 'чудесное' состояние. Тихо матюгнувшись, я аккуратненько стал проверять дверь на прочность, заодно осматривая, вернее ощупывая, стены и потолок. Дверь оказалась закрыта, да ещё так хорошо, что не шелохнулась и не скрипнула, когда я вначале несмело, а потом и со всей силы навалился на неё. Стены, потолок и пол меня тоже не порадовали — не было ни щелей, ни каких либо гвоздей торчащих из них. Одним словом полный облом! Потоптавшись по своему 'гробику' и потолкав дверь, я успокоился и уселся у дальней стены, если её можно назвать дальней. И как-то незаметно меня накрыл отходняк, да такой, что я просто вырубился.
Не знаю, сколько продолжался мой полусон, но пришёл я в себя услышав чьи-то глухие шаги и свист. Кто-то отчаянно фальшивя пытался высвистеть 'С Одесского кичмана'. Быстро сложив один кусок верёвки в несколько слоёв, я положил его на ноги, будто они связаны, а вторую просто засунул под себя, убрав за спину руки. Через минуту я услышал шорох засова, а потом дверь открылась наружу.
- Эй, лягавый! Очухался, не?
Якобы только что придя в себя, я поднял голову и посмотрел на дверь. В дверях стоял один из 'патрульных', только теперь он был не в форме, а в каких-то бесформенных брезентовых штанах, заправленных в что-то напоминающее меховые чулки, старую тельняшку и меховую же жилетку, сшитую из множества кусочков.
- Так очухался? Тебя, падла, спрашивают! — лицо 'патрульного' стало буро-красным словно кровяная колбаса. Когда он слегка качнулся до меня дошло — да он же пьяный! Подтверждая мою догадку, урод рыгнул, наполнив чулан 'ароматом' свежего перегара.
