Разведка съездом, или Месть труса за испытанный страх
Это уже не концерт, это массовый острый психоз
Юлия Крижанская, Андрей Сверчков
В прошлый раз мы остановились на том, что российские либералы ведут себя таким образом, как если бы кроме них в российской политике никого не существовало. Поэтому они себе (являясь сугубым меньшинством) планируют победу на выборах. Прямо вот на следующих — через 5 лет. Ну, в самом крайнем случае, через 10. А чтобы население не сомневалось, за кого голосовать, они эти 10 лет будут не покладая рук работать — чтобы через 10 лет добиться «бюджетного кризиса» и «краха пенсионной реформы», после которых население уж точно за них проголосует. А потом догонит и еще раз проголосует. А как только они победят на выборах, так сразу и будет нам всем счастье: будем, наконец, жить, как на Западе! Или они — дельфины — будут всей своей креативной стаей (или стадом?) жить буквально на Западе, а анчоусы отсюда будут поставлять им ресурсы — детишкам на молочишко.
По-видимому, эти мечтания настолько завладели умами либералов и работающих на них журналистов и блогеров, что они решили, что все уже решено и ничто им уже не может помешать. Именно поэтому Съезд родителей так их расстроил — вдруг оказалось, что они в российской политике не одни. Как так?! Это они — оппозиция! Единственная и неповторимая! У них монополия! Всякий, кто хочет быть оппозицией, должен испросить у них всемилостивейшего соизволения! А тут — безобразие: какой-то Кургинян, какая-то «Суть времени», какое-то «Родительское Всероссийское Сопротивление»? Да еще и Путин к ним пришел? И с чем-то там согласился? То есть эта самозваная «псевдооппозиция» чего-то добилась? Ну уж это ни в какие ворота не лезет! «Это, конечно, атас!», — сказали наши креативно-одаренные граждане и закатили нам тот самый концерт либеральной самодеятельности, который мы уже третью неделю рецензируем.
Главной достопримечательностью этого концерта была, как нам казалось, его принципиальная проективность: не имея (да и не желая) ничего сказать по существу, «артисты» в основном самовыражались, пытаясь облаять. Но это было еще не всё! Во время антракта произошло нечто, добавившее новых красок в обсуждаемую «картину маслом».
Кстати, раньше, в советские времена, в театре во время антракта можно было выпить кофе и съесть пирожное, и некоторые «театралы» считали поэтому антракт самой интересной частью спектакля, а театры (например, в Ленинграде) ранжировались не только по «художественным» признакам, но и по качеству пирожных. (Правда, нужно было стоять в очереди — которая, понятное дело, была следствием неэффективности советской нерыночной экономики, административно-командной системы управления, а также признаком ужасного «совка». И ведь как всё изменилось! Сейчас в театрах тоже стоят очереди в буфет — но теперь это свидетельствует об эффективности рыночной экономики, торжестве креативно-безответственной системы управления, а также является признаком преодоления ужасного «совка».)
