В саду дворца, под окнами спальни султана, закашлялся караульный аскер. Потом он затих, и что-то зажурчало, словно он, не боясь гнева падишаха, справлял под окнами своего повелителя малую нужду. Опять, наверное, сын свиньи, анаши накурился! - Совсем обнаглели, обезъяноподобные!
Кстати, этот бейлюк несет караульную службу в дворце уже больше месяца. - А это много. К воинам могли подобрать ключики те, кто мечтает свергнуть султана. Надо завтра же сменить этот бейлюк на другой. - И султан сделал очередную пометку на бумажном листке.
В коридоре кто-то брякнул оружием. - Уснул, наверное, выкидыш ослиный! Надо завтра с утра примерно наказать начальника охраны! Распустил он своих бездельников, а они, видя его снисходительность, совсем разучились службу нести. - Никому нельзя доверять!..
У двери в спальню послышалась какая-то возня. Абдул-Гамид осторожно достал из-под подушки револьвер, и тихо взвел курок. Вдруг, за окном, неподалеку от султанского дворца, раздался страшный грохот. Подбежав к окну, Абдул-Гамид тихонько отдернул штору, и увидел, как в багровом зареве адского огня разлетается обломками казарма султанских гвардейцев. А в небе над ней, освещенная отблесками пожара, проносится воистину порождение шайтана - огромная железная стрекоза, изрыгающая смерть и пламя...
Холодный пот побежал по спине султана... Он отвернулся от окна, и в этом момент в коридоре что-то грохнуло... Дверь в спальню слетела с петель, и рухнула на пол. Хватаясь за револьвер, "Повелитель правоверных" успел увидеть мелькнувшую в клубах пыли фигуру в черном, с круглой стеклянной головой, и с лягушачьми глазами. "Это слуга Иблиса пришел за мной..." - успел простонать Абдул-Гамид, наводя на дверь ствол револьвера. В это время прямо перед ним об пол стукнулся небольшой предмет, и все вокруг залил ослепительный свет, который был ярче тысячи солнц. Султан икнул и потерял сознание... Он не почувствовал, как на его запястьях защелкнулись наручники, и не услышал, как хриплый голос наклонившегося над ним человека произнес - Готовченко!
Рука в черной перчатке аккуратно взяла с туалетного столика листок бумаги с арабскими письменами, и спрятала в карман. В ведомстве полковника Антоновой есть люди, которым весьма пригодятся такие бумажки.
Ночь. Константинополь. Майор Леонтьев и поручик Никитин.
Майор извинился, после чего отправился в спальню, где пробыл около получаса. Когда он вышел оттуда, то я не узнал его. Вместо немецкого бюргера передо мной стоял старый морской волк. Стоптанные башмаки, заношенные брюки из грубой саржи, под распахнутой морской курткой - тельняшка не первой свежести, и в довершение всего - мятая шляпа, с полями, прожженными сигарами. Лицо майора украшала живописная шкиперская бородка, а на щеке была видна свежая ссадина. Одним словом, типичный подгулявший матрос, коих хоть пруд пруди в портовых кабаках Стамбула.
