— Хм, ага. — Я до сих пор не привыкла к его легким и многочисленным признаниям в любви. Возможно, когда-нибудь и смогу, но прежде меня никто никогда не любил — и подсознательно я понимала, что больше никто и не полюбит — так, как Уилл: полностью, всей душой, несмотря ни на что и навсегда.
— Почему бы тебе не сходить за компьютером? Я подожду здесь.
Перегнувшись через стойку, он нежно поцеловал меня. В нашей работе мы никогда не знали, в какой момент обычные дела, вроде похода к машине за компьютером, могут разлучить нас навеки.
Уилл не стал утруждать себя словами: «Сейчас вернусь». Мы пытались не давать обещаний, в выполнении которых сомневались.
С уходом Уилла я занервничала. Никогда не любила и не умела ждать, но ещё хуже у меня получалось держать руки при себе. Я покопалась в документах на столе и ничего интересного не нашла: среди расписаний и страховых полисов не было ни слова о вервольфах. От щелчка кнопкой клавиатуры монитор не загорелся. Оставлю это Уиллу.
Снова подойдя к двери из матового стекла, я пожала плечами и попробовала повернуть ручку. Она поддалась.
— О-оу. — Свободную руку я положила на рукоять пистолета.
— Что ты делаешь?
Я подскочила, затем хмуро посмотрела на Уилла.
— Что я тебе говорила? Не подкрадывайся ко мне так! Шуми, как нормальные люди.
— Нормальные белые люди. Индейцы двигаются как ветер.
Я закатила глаза, но спорить не стала, потому что в его случае это и впрямь было так.
— Мы забыли первое правило проникновения со взломом.
— Какое?
— Сначала дерни за ручку.
Я толкнула дверь, и она распахнулась.
Коридор ослеплял белизной и был вызывающе пуст. Все двери распахнуты настежь. Мне это не понравилось, но я глубоко вдохнула, вытащила оружие — кто знает, как быстро двигается то, что мы можем встретить — и сказала:
— Идем.
Уилл спрятал ноутбук под стойку и пошел за мной. Его пистолет остался в кобуре. Уилл так толком и не научился с ним обращаться, предпочитая рукопашную.
Продвигаясь по коридору, мы обнаружили, что все комнаты не только казались пустыми, но в них и на самом деле никого не было.
— Возможно, все выздоровели, — пробормотал Уилл.
— Тогда где же врачи, медсестры, уборщики? Чьи это машины на стоянке?
— Поймала.
Чем дольше мы находились в больнице, тем меньше она мне нравилась. В каждой комнате кто-то жил, если можно назвать жизнью существование взаперти в подобии палаты для душевнобольных.
Я указала на камеру в углу тупика.
— Где-то здесь должно быть помещение службы безопасности.
