— Рыболовные суда, выкрашенные в синий и красный, флаг с изображением альбатроса? — спросил Питт.
Кирсти кивнула.
— Альбатрос — талисман Оскара. Вы видели его суда?
— Случалось пролетать над ними, — ответил Питт.
Конечно, Питт знал эти суда и их символ. Их знали рыбаки всех стран севернее сороковой параллели. Рыболовный флот Рондхейма славился тем, что вычерпывал рыбные запасы почти до исчезновения рыбы, грабил сети других рыболовов и забрасывал свои заметные, выкрашенные в красное неводы в территориальных водах многих государств. К альбатросу Рондхейма относились примерно так же, как к эсэсовской свастике.
— Слияние «Файри лимитед» и «Рондхейм индастриз» создаст могучую промышленную империю, — медленно сказал Сандекер. Он как будто взвешивал последствия такого развития событий.
Мысли Питта текли в том же направлении.
Но их ход оборвался, когда Кирсти помахала рукой.
— А вот и он! Вон там.
Они повернулись, проследили за взглядом Кирсти и увидели высокого, светловолосого, респектабельного мужчину, энергично шедшего к ним. Рондхейм был молод, тридцати с небольшим, на сильном лице — следы долгого пребывания на соленом воздухе морских штормов. Холодные серо-голубые глаза над сильным узким носом и ртом, который казался добродушным и теплым; но Питт догадывался, что в часы занятий делами этот рот умел сжиматься в агрессивную полоску. Питт сразу определил, что это человек опасный и коварный. И решил принять за правило: никогда не поворачиваться к нему спиной.
Рондхейм подошел к их столику. Ровные белые зубы сверкнули в ослепительной и притворно сердечной улыбке.
— Кирсти, дорогая. Как прекрасно ты сегодня выглядишь.
И он страстно обнял ее.
Питт ждал, на кого сейчас будет направлен взгляд серо-голубых глаз: на него или на адмирала.
И не угадал. Рондхейм повернулся к Тиди.
— А кто эта прекрасная юная леди?
— Секретарь адмирала Сандекера мисс Тиди Ройял, — сказала Кирсти. — Позвольте представить вам Оскара Рондхейма.
— Мисс Ройял. — Он отвесил легкий поклон. — У вас пленительные глаза, замечательно интересные.
Питт поднес ко рту носовой платок, чтобы скрыть смех. «Вероятно, сейчас моя очередь».
Тиди засмеялась, и адмирал Сандекер поддержал ее, громко захохотав; к их столику начали поворачиваться головы.
Питт продолжал наблюдать за Кирсти. Его заинтересовал испуг, почти паника, промелькнувший на ее лице, прежде чем она заставила себя улыбнуться и присоединиться к общему смеху.
Рондхейм держался недолго. Он был явно смущен, но в гневе крепко сжал губы: нетрудно было понять — он не привык, чтобы над ним смеялись.
