— Не увлекайтесь. — Питт обернулся в дверях ванной. — Вы мне очень нравитесь, вы понравитесь любому мужчине, но я в вас не влюблен.
— Вы… вы никогда этого не показывали. Ни разу не пригласили меня на свидание.
— Простите, Тиди. Вы личный секретарь адмирала. У меня правило — никогда не затевать ничего с теми, кто к нему близок. — Питт тяжело оперся на косяк. — Я уважаю старика, для меня он больше, чем просто друг или шеф. И я не стану усложнять положение, устраивая игры за его спиной.
— Понимаю, — покорно сказала она. — Но никак не представляла вас в роли героя, жертвующего героиней ради пишущей машинки.
— Да и вы не то чтобы отвергнутая девственница, в отчаянии уходящая в монастырь.
— Нам обязательно ссориться?
— Нет, — одобрительно сказал Питт. — Но будьте умничкой и раздобудьте мне одежду. Посмотрим, так же ли точно вы определите мои размеры, как я ваши.
Тиди ничего не ответила, продолжая стоять, одиноко и в то же время с заинтересованным видом. Наконец в чисто женской досаде качнула головой и вышла.
Ровно два часа спустя, в поразительно хорошо сидевших брюках и спортивной рубашке, Питт сидел за столом напротив адмирала Джеймса Сандекера. Адмирал казался усталым и старым, гораздо старше своих лет. Нерасчесанные рыжие волосы стояли гривой, а по щетине на лице было ясно, что адмирал не брился по меньшей мере два дня. В пальцах правой руки он небрежно держал массивную сигару; посмотрев на цилиндрический кончик сигары, адмирал, не закурив, положил ее в пепельницу. Потом что-то буркнул относительно того, что рад видеть Питта живым и все еще целым в нужных местах. Потом налитыми кровью глазами стал пристально разглядывать Питта.
— Достаточно предисловий. Ваш рассказ, Дирк. Послушаем.
Но Питт не стал рассказывать. Он сказал:
— Я потратил целый час, подробно описывая, что произошло с доктором Ханневеллом и со мной с того момента, как мы покинули международный аэропорт в Далласе, и до того, как фермер и его сын привезли нас в консульство. Я также включил в отчет свои личные мнения и оценки. Зная вас, адмирал, рискну предположить, что вы прочли мой отчет по крайней мере дважды. Мне нечего добавить. Сейчас я могу только отвечать на ваши вопросы.
На той небольшой части лица Сандекера, которая оставалась для мимики, отразился искренний интерес, если не явное любопытство, вызванное непочтительностью Питта. Адмирал выпрямился во все свои пять футов шесть дюймов, явив взорам синий костюм, нуждавшийся в глажке, и посмотрел на Питта свысока — его любимая тактика, если он готов произнести речь.
