— Но… как ты узнала о его исчезновении? Он пропал среди холмов. Замок не покидал ни один гонец, и мы держали все в тайне, потому что, если она вскроется, будет хуже, — пристальный взгляд Крунисенды, устремленный на меня, выражал уже знакомую мне у других женщин подозрительность, и я знала — хоть она и жена моего брата, однако настанет время, когда она пожелает, чтобы я поскорее убралась. Но из всех женщин Эйнин выбрал ее, и потому я обязана быть с ней учтивой, хотя первейшая моя забота — исчезнувший брат, а не она.
Старшая женщина приблизилась ко мне, внимательно всматриваясь в мое лицо, словно ища на нем какой-то печати, подтверждающей подлинность моей сущности.
— Честно говоря, леди, — произнесла она, — лорд Эйнин мало рассказал нам кроме того, что лишился отца и матери и что у него есть сестра, оставшаяся среди народа, некогда давшего им пристанище. Теперь я вижу, что он мог бы поведать нам много больше, — и она опять сделала тайный знак, на который я ответила, добавив нечто от себя, чтобы она поняла — мои знания не меньше. — Значит, ты, леди, имела видение и, разумеется, знаешь, где он сейчас…
— Это чары Древних, — я обращалась к ней помимо Крунисенды, — причем не светлые, а черные. Пришли они отсюда… — минуя тупо смотревшую на меня Крунисенду, я подошла к окну, возле которого видела брата. Оно опять было прочно забито, точно Эйнин и не пытался его открыть, но когда я прикоснулась к нижнему бруску, за моей спиной раздался сдавленный крик. Я обернулась.
На постели, зажав ладонями рот, сжалась леди Крунисенда. В ее глазах застыл бессмысленный ужас. Снова вскрикнув, она без памяти рухнула на скомканные простыни.
Глава пятая. ПРОКЛЯТИЕ ЛИГАРЕТА
Мудрая Женщина быстро приблизилась и взглянула на меня.
— Это всего лишь обморок, и ей лучше не слышать нашего разговора, потому что все, касающееся Учения, внушает ей ужас.
— И все же ты служишь ей!
— Да, но я — ее приемная мать, и она не знает, чем я занимаюсь, так как с малых лет боялась проклятия, лежащего на ее роду.
— Какого проклятия?
— Того, что скрывается там… — она показала на окно.
— Расскажи мне, я — то в обморок не упаду, но сперва назови мне свое имя, Мудрая.
Мы улыбнулись друг другу, ибо нам обоим было известно, что в мире внешнем она носит одно имя, а в мире скрытом — другое.
— Да, ты, ясное дело, не лишишься чувств, что бы я тебе ни рассказала, а что до моего имени — здесь я зовусь преподобная Вирта… и еще — Ульрика…
