Джефф помолчал.
— Понятно, — наконец тихо сказал он. — Вы уже встречались с ним, не так ли?
Она не обернулась.
— Я думала, что да, — сказала она через какое-то время. — Когда-то, давным-давно.
— И он был красив? — Слова Джеффа, казалось, парили в воздухе, слегка поддразнивая ее. — И вы были в него безумно влюблены?
Анаис слепо уставилась вниз, на улицу.
— Да, да, и так отчаянно, — сказала она. — Но ничего не вышло.
— Итак, давным-давно вы оставили его в Тоскане, — проворчал Джефф, — и с тех пор больше не видели?
Боже, как бы она хотела, чтобы было именно так!..
Ее ногти впились в деревянный подоконник, за который она схватилась, когда на память пришел ее последний разговор с Рафаэлем, чья жизнь изменилась так резко и так неожиданно, а ее не изменилась вообще. Боже ты мой, не изменилась ни на йоту.
— Вообще-то я видела его несколько недель назад. — В тоне ее голоса возник холод. — В Сан-Джиминьяно. Он приходил на погребальную литургию по Витторио.
Он, должно быть, уловил предупреждение в ее тоне.
— Ага. — Вот и все, что он сказал в ответ. — Хорошо, тогда каков же мой тип?
Она наконец посмотрела в его сторону и уничтожающе фыркнула.
— Красивый, — сказала она. — Разве этого мало?
Джефф скривил рот и, не дожидаясь приглашения, снова наполнил свой бокал.
— А вы, значит, некрасивы?
Она покачала головой.
— Вы знаете, что нет, — ответила она, шагая вдоль каминной решетки. — По крайней мере, не уродлива и знаю это. Но у меня крупный нос и слишком большие глаза, а черные как смоль волосы большую часть времени запутаны в клубок.
Рассмеявшись, он сказал:
— Вот с последним я, пожалуй, соглашусь. И что, это все ваши недостатки?
Она небрежно приподняла одно плечо.
— Хотите, чтобы я разоткровенничалась? — прошептала она. — Хорошо. Итак, я знаю, что для англичанки у меня слишком смуглая кожа и слишком высокий рост, чтобы меня можно было считать утонченной. Но во мне есть изящество и определенная европейская элегантность. Я отношусь к этому спокойно и не испытываю жалости к самой себе.
— Да, вы не производите на меня впечатление человека, изнывающего от жалости к самому себе, — согласился он.
Она повернулась и посмотрела ему в лицо.
— Итак, мы договорились, что я не ваш тип, а вы — не Он?
Выражение его лица изменилось и стало непроницаемым.
— И если я это признаю?..
Она положила обе руки на круглый подлокотник софы и почти наклонилась над ним.
— Тогда вы станете Им-На-Время.
Он взглянул на нее через бокал.
