Аниша снова тяжело вздохнула.
— Выбери день, — сказала она. — Я не возражаю, но это будет стоить тебе очень дорого. В качестве компенсации ты сопроводишь меня в субботу вечером в оперу.
— В оперу? — в ужасе спросил он. — Но я не люблю ее. Я даже не понимаю этот жанр.
— Это опера Доницетти «Любовный напиток», — едко сказала она. — И она очень проста. Молодые люди влюбляются, возникает большое недоразумение, появляется магический эликсир, и затем они оба…
— …трагически умирают? — уныло подсказал Лейзонби. — Я просто рискую высказать свою догадку.
Ее глаза предостерегающе сверкнули.
— Рэнс, обязательно быть таким невоспитанным?
Лорд Лейзонби рассмеялся.
— Или умрет только один, оставив другого с разбитым сердцем? — предположил он. — Или, может быть, они случайно отравят друг друга? Или заколют? И все это будет петься на каком-то непонятном языке, который не понимает ни один здравомыслящий человек?
Глаза Аниши сверкнули.
— О, ради всего святого, тебе и не обязательно понимать! — сказала она сквозь стиснутые зубы. — Ты должен надеть подходящий сюртук и быть на Аппер-Гросвенор-стрит ровно в семь. Леди Мэдлин нужен еще один джентльмен для ровного счета — и этим джентльменом будешь ты!
— Ну хорошо! — тихо согласился Лейзонби. — Еще одна сделка старого Рэнса с дьяволом!
В целом Дао наступательной войны заключается в следующем: когда войска проникнут глубоко на чужую землю, они объединятся.
Суньцзы. Искусство войны
«Джоли Мэри» отплыла из королевской гавани Рамсгейта сразу после рассвета, вслед за первым утренним почтовым судном. Капитан Тибо был сыном пожилого французского ученого, который работал в Братстве на протяжении многих десятилетий и пережил смуту во Франции, не лишившись головы. Как и все ученые Братства, старший Тибо был человеком большой эрудиции, астрономом и математиком по профессии.
По оценке Тибо, путешествие по Северному морю должно было занять меньше двух дней, и Джефф приказал ему плыть, захватив с собой побольше оружия.
Однако проблемы начались, как только скалы Кента исчезли с горизонта, что с учетом ветра заняло немного времени. Как только исчезла береговая линия, Анаис, которая оставалась неподвижной у поручней на корме, глядя на Рамсгейт, начала ходить по палубе от носа до кормы, ее шаль и подол платья дико хлестали ее, и не надо было обладать особым даром — экстрасенса или еще кого-нибудь, — чтобы почувствовать ее беспокойство. Хотя «беспокойство» было не совсем точным словом, которым можно было описать ее состояние.
