Тархан говорил с горечью и обидой. И Перман, впервые увидевший друга в таком состоянии, серьезно забеспокоился и переменил тон.
— На народ не надо обижаться, Тархан-джан. В наших невзгодах не народ виноват.
— А кто же виноват?! — спросил Тархан, сверкая глазами. — Адна-сердар? Вот пойду сейчас и перебью весь его род! А Лейлу посажу на гнедого и умчу куда глаза глядят! Пусть догоняет кто смелый! Мне терять нечего, разве только голову, а ее все равно где терять!
Он вскочил на ноги.
— Не дури! — Перман схватил его за полу халата. — Слышишь, Тархан, не дури!
Тархан вырвал полу, ударил дверь ногой и выбежал наружу. Перман, накинув халат и сунув ноги в старые опорки, торопливо вышел вслед.
Он догнал Тархана уже далеко от дома. Крепко взяв его за локоть, сказал:
— Не делай глупости, Тархан! Гнев всегда впереди разума бежит, да в яму заводит… Остановись-ка!
Продолжая широко шагать, Тархан сквозь зубы ответил:
— Пока я стоять буду, Садап душу вынет из Лейлы!
— Постой, Тархан, я сейчас сам поговорю с ней. Только ты не вмешивайся.
— Так и послушала она тебя! Еще больше взбеленится! Она самому сердару печенку ест, не то что…
— Вот увидишь, послушается!
— А если нет?
— А нет, тогда делай, что задумал! Сам тебе помогу!
— Поможешь?
— Аллахом клянусь, помогу!
Они уже подходили к кибиткам Адна-сердара, когда в одной из них раздался душераздирающий вопль. Перман вздрогнул, а у Тархана волосы поднялись дыбом — он, как безумный, рванулся на крик.
— Стой! — догнал его Перман и. еле удерживая, несмотря на свою немалую силу, беснующегося Тархана, сказал: — Послушай, кто кричит!
Вопль повторился.
— Спасите, люди! — орала Садап, захлебываясь слезами. — Ой, спасите! Убивают!.. Илли-джан, сынок, помоги!.. Ой, убивают!..
Тархан вздохнул так, словно вынырнул из глубокого омута, и даже тихо, бессмысленно засмеялся.
— Ее голос, Садап!
Натягивая сползший с плеча халат, Перман сказал:
— Сердар вчера сразу же по возвращении уехал в Серчешму. Видно, сейчас только вернулся…
Свист плети и крики Садап не прекращались.
— Эх, как он ее лупит! — невольно посочувствовал Перман. — Как бы до смерти не забил! Смотри-ка, Илли-хан на помощь пошел!..
Илли-хан опасливо заглянул в кибитку, из которой рвались вопли матери, плаксиво затянул:
— П-п-перестань, п-п-папа! Ч-ч-что ты д-д-делаешь!
Из кибитки вылетел железный кумган, с треском ударился о дверную стойку. Илли-хан испуганно отпрянул и, подвывая, побежал прочь.
— Ну, вот, — сказал Перман, — Садап и без тебя воздали по заслугам… Пошли чай пить!
